Андрей Астахов - Девятый император

– Безусловно, государь.

– Пусть найдут Тасси. Мы выбираем ее.

– Прекрасный выбор, государь. Я подготовлю ее.

– Мы всегда делаем хороший выбор. Разрешаем приступить к подготовке церемонии!

В глубине души Шендрегон ждал, что в двери покоев вот-вот ворвутся его гвардейцы и скажут: «Государь, Вирия нашлась!». Он ждал, пока его причесывали и гримировали, пока на него возлагали тяжелую корону и унизанную самоцветами златотканую мантию, пока его обували в золоченые сандалии. Он ждал, но не дождался. И оттого черная неутоленная злоба наполнила его сердце до краев.

– Вы готовы, государь? – спросил его канцлер.

– Мы готовы. Пусть начнут шествие…

Путь от дворца до ворот Красного Чертога занял немного времени, но сильно утомил Шендрегона. Идти приходилось черепашьим шагом – того требовал освященный веками церемониал. Двенадцать пар конных гвардейцев впереди, затем пажи со штандартами, снова гвардейцы, теперь уже пешие, затем знаменосец с имперским стягом, императорские глашатаи в парадных одеяниях и только потом он сам – Двадцать восьмое Воплощение Света, император Лаэды, повелитель Бринелефты, Карнона и Рутаники, Украшение Мира и Хранитель правды, владыка Запада и Востока Шендрегон Первый. Сегодня к длинному перечню его титулов добавится еще один – Божественный. Ибо подданные увидят, что их повелитель может то, чего не может ни один человек под солнцем.

Процессия вышла на площадь и под приветственные крики двинулась к Красной башне. На площадку башни Шендрегон поднялся один. Время церемонии было так точно рассчитано, что Шендрегон глянул на людское море у своих ног одновременно с первым ударом колокола, отбивающего полдень. Рев восторга пронесся над площадью.

– Какое мгновение! – прошептал Шендрегон. – Какая власть!

За его спиной уже строилась железная гвардия с бердышами, и пестрая толпа придворных суетливо толпилась за ними, нарочито громко обсуждая добродетели императора. Джел ди Оран, одетый как всегда в черное, приблизился к Шендрегону и с поклоном спросил:

– Начать ли, государь?

– Поспешите, канцлер.

Джел ди Оран дал знак трубачам, и звук десятков медных труб заставил людское скопище замолчать. Канцлер говорил негромко, но словно по какому-то волшебству каждое слово было слышно по всей площади, и тысячи людей слушали канцлера, затаив дыхание. Гармен напрягся, стараясь не пропустить ни слова, и ужас все больше поднимался в его душе, потому что ему, жрецу Единого, стало ясно, что происходит.

– Народ империи, – говорил Джел ди Оран, скрестив на груди руки и глядя поверх голов, – возрадуйся, ибо проходит время испытаний. Долгие годы наша страна жила в скудости и лишениях. Поля наши побивал град, морозы вымораживали наши сады, болезни косили скот, страх и тоска жили в душе каждого. Люди Лаэды жили в бедности, которая лишала нас человеческого достоинства. Враги грозили нам войной и внутри самой страны происходили мятежи и кровопролития. Законы никто не соблюдал, и не стало спасения простому человеку от грабителей и воров, разбойников и убийц. Оттого пошли слухи, что император лишился своей божественной власти, поэтому наша страна идет к погибели. Предыдущий наш государь, светлой памяти Ялмар Праведник сурово наказывал крамольников и лиходеев, но не успел завершить задуманного – его забрал к себе Единый. Но забрав одного божественного императора, Всемогущий послал нам другого – юного и прекрасного, словно солнце! Юноша в одеждах императора Лаэды, ныне стоящий перед вами, не просто человек – он воплощенный Свет! Возрадуйся, народ: сегодня началась новая эпоха – эпоха вечной жизни. Всякий из вас сегодня будет освобожден от страха перед Неизбежным. Поклонитесь своему императору и признайте его не только своим единственным повелителем, но и своим Богом. Поклонитесь, и вы увидите величайшее чудо, равного которому Лаэда еще не видела. В наших хрониках записаны свидетельства самых разных чудес, совершенных императорами. Но божественный Шендрегон Первый обладает даром, которого не было ни у одного из них. Поэтому я принародно признаю его живым Богом и преклоняю перед ним свои колени!

Джел ди Оран опустился на колени и поцеловал край императорской мантии; следом за ним придворные, бывшие на башне, сделали то же самое. Необычайная тишина наполнила площадь. Люди смотрели на императора, который неподвижно стоял на вершине башни, и не знали, верить ли услышанному.

– Они молчат, – шепнул Шендрегон. – Они не поверили.

– Терпение, государь. Чем больше недоверия, тем сильнее будет последующий шок.

– Ты и это предвидел?

– Конечно.

– Не пора ли начать?

– Народ империи, – Джел ди Оран немного повысил голос. – Я знаю, что ты сомневаешься в моих словах. Но говорю тебе – солнце еще не коснется горизонта, а у империи будет император-Бог!

– ЛОЖЬ!!!

Джел вздрогнул. Толпа внизу разошлась, как покрытая тиной вода, в которую бросили камень, открыв взглядам с башни того, кто обвинил канцлера во лжи.

Гармен не сдержался. Ужас, который нарастал в его душе, требовал выхода. Он начал свой поединок раньше, чем следовало бы, но теперь сделанного не воротишь. Только бы народ ему поверил…

– Не сверли меня глазами, канцлер! – крикнул он. – У империи не может быть иного бога, кроме Единого! Со времен праведного императора Хейлера Лаэда она основана на истинной вере, и поколебать ее не сможет никто.

– Жрец Единого сомневается, – сказал ди Оран. – Это его право. Но ответь нам, жрец – где ты был, когда саранча на полях сожрала весь урожай и в стране начался голод? Где ты был, жрец, когда восставшие горцы Хэнша убивали имперских воинов, когда проливалась братская кровь, когда на площадях наших толпы безумцев схватывались с городской стражей и друг с другом? Где ты был, когда наши женщины отдавались иноземцам за жалкую плату, а то и за горсть муки, когда родители продавали детей богачам на утеху, лишь бы избавить их от нищеты и голода? Где ты был, жрец – и где был твой Бог? Он ни разу не давал откровений своему народу. Все мы читали о знамениях и откровениях в книгах, но ни разу не видели их.

– Только слабый в вере ищет знамений! – крикнул Гармен.

– Нет! – Ди Оран простер руку к императору, застывшему, как изваяние. – Истинный Бог тот, кто сегодня явит свою мощь. Лукавый жрец не верит в мои слова, не верит в божественную силу императора. Так пусть сожалеет о своем неверии, потому что он сейчас узрит власть живого Бога Лаэды!

Заунывное пение, больше подходящее для похоронного шествия, чем для церемонии встречи императора с народом, пронеслось над площадью. Даже Гармен в недоумении замер, наблюдая, как на Красную башню поднимаются облаченные в белое фигуры. Возглавляла эту процессию золотоволосая красавица. Гармен узнал Тасси, девушку, которую сегодня утром встретил у покоев императора.