Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)

Я ужаснулась:

— Ты хочешь сказать, дети — полубоги им нужны, чтобы…

Он кивнул:

— Съесть их. И дети — боги, в основном. Потому что полубоги встречаются реже. Все эти дети питаются амброзией. Так гарпии получают свою долю бессмертия.

— Почему никто не сказал мне, что это так опасно! Я бы и носа из дома не высунула!

— Вообще‑то, считается, что если в инструкции, которую тебе оставляет родитель, что‑то запрещено, то этого достаточно. И дополнительные увещевания и призывы к ответственности являются излишними. Ты же подписала контракт — помнишь, что там по этому поводу написано?

— Да. То есть, сейчас уже подзабылось как‑то.

— Ты же недавно работаешь? — недоверчиво спросил Томас.

— Второй месяц.

Эти контракты с работодателями, или с телефонной компанией, например, всегда такие длинные, на несколько страниц, и написаны мелким шрифтом, и пункты в них всю дорогу какие‑то дурацкие, вроде: «Компания обязуется предоставлять Клиенту услуги связи…», как будто я и так не знаю, зачем в мою квартиру проведен телефон! Короче, вы поняли, такие бумажки я обычно не читаю. Ну разве что, бывает, развеселит фамилия лица, чья подпись там стоит. Однажды увидела спокойно так себе напечатанное и расписанное «Чингачгук», не смогла удержаться от дикого хохота, и пришлось потом объяснять, что это так мой организм реагирует на острый перец в хот — доге, который я купила у входа в банк.

— А ты знаешь, что там пишут? — спросила я Томаса.

— Я помогал их составлять… Я учился на юридическом в Принстоне.

— Да?? — тут уж мои брови потянулись вверх. Учился? Значит, бросил такой колледж?

— Да, — ответил он на мое недоумение. — Год назад меня завербовала Корпорация. Принстон — их университет. Они уже две сотни лет отбирают себе там сотрудников. Из лучших.

Все же он зазнайка немного. Хотя я бы тоже на его месте зазнавалась.

— А твоя мама знает?

— Нет пока, — нахмурился он.

Видимо, его это удручало. А кого нет? Я вот тоже от своих все скрываю. Они думают, я подрабатываю няней (обычной, разумеется) — зарабатываю деньги, чтобы пробиться на Бродвей, беру уроки танцев и пения. (За этим мы и рванули с Кэтрин в Нью — Йорк полгода назад). На семейных вечеринках нам приходилось исполнять номер из «Кошек». Мы завывали «Мэкавети, Мэкавети» от всей души, так что мои верили, а соседи пугались, что поблизости завелись дичайшие койоты.

Так что там Томас хотел сказать о контрактах?

— И что говорится о нарушении родительских инструкций? — спросила я.

— Неважно, — пробубнил он и встал, как будто чтобы размять ноги.

— Нет, важно.

— Да нет. Зря я поднял эту тему. Это не имеет значения.

— Эй, — я тоже встала. — Чего ты там темнишь?

Он обернулся, руки в карманах:

— В некоторых случаях… увольнение.

— Ничего себе! Как жестко! И ты это сост…

— А в некоторых — смертная казнь, — договорил он.

Я так и села. Меня могут казнить?? Ну, там уж наверное, я должна такое натворить! Так что ко мне это никакого отношения никогда иметь не будет. Спрашиваю спокойно:

— А за что смертная казнь?

— В том числе за то, что ребенка унесут гарпии… Извини, я не хотел тебя пугать, — он присел рядом и взял меня за руку. — Я ведь думал, ты и так знаешь, ты же подписала контракт. И ты так переживала, когда появились эти твари…

— Я испугалась за Петера! — сказала я.

Он погладил меня по руке:

— Извини.

— Да ладно уж, — сказала я.

Его ладонь была большая и теплая, и когда он задержал мою руку в своей, стало так спокойно и все страхи на свете исчезли. Вот странно.

— Ты передашь в агентство, чтобы они разыскивали Селию? — сказала я.

— Да, — ответил он.

Его ладонь ушла — он потер подбородок в задумчивости. Я вздохнула.

— С Селией Барментано и амброзией не все понятно, — произнес Томас, — зачем бы она оставляла бутылку, если забирала всю амброзию целиком? Зачем тратить время, переливать напиток в другую тару, когда в любой момент тебя могут застукать?.. У тебя никакая посуда не пропала?

Понимаете, я не стала рассказывать про сверток с деньгами. В событиях, о которых я сообщила Томасу, они не играли никакой роли. Да и вообще, говорить в приличном обществе о деньгах не принято, правда?

— У меня была одна кастрюля.

— Да? — оживился Томас.

— Она стояла в шкафу. Большая такая, с крышкой.

— Ну вот! — сказал Томас.

— Что — вот?

— Селия — если предположить, что это была она — плеснула туда немного амброзии.

— Немного? Да в эту кастрюлю я войду! Если бы она взяла немного, выбрала бы тару помельче — у меня там набор пивных кружек стоял, с удобными захлопывающимися крышками!

— Ты так любишь пиво? — поднял он одну бровь.

— Да не очень‑то. Это подруга подарила мне на День Рождения.

Кэт всегда дарит подарки не раздумывая особо. Зато никогда не знаешь, чего ждать. На мое 18–летие она приперла непонятной формы лук со стрелами, сказала, что он называется арбамет или араблет (не помню уж точно), и что когда она его увидела, то сразу поняла, это именно то, что меня обрадует. Я и правда тогда обрадовалась — тому, что на этот раз, это, слава богу, не огромный расписной керамический горшок (который я передарила тете Маргарет, а она вкопала его в саду и посадила туда огромный цветущий куст).

— Амброзию невозможно отлить в кружку, — сказал Томас. — Она как шампанское, которое хорошенько потрясли. Она разбрызгается на три фута вокруг… — а потом задумчиво добавил: — Значит, кроссовки ей понадобились для подросшего сына.

— Для Мосика? И швейцар их сказал, лет семи… Значит, она дала ему выпить ого — го сколько, если он так вырос!

— Амброзия действует по — разному — в зависимости от природы существа. Вампиру достаточно глотка, чтобы повзрослеть на несколько лет. Полубогу нужно пить ее несколько дней. А богу — и того дольше.

— Да? Ну… Если Селия взяла чуть — чуть, куда же делось все остальное? — спросила я.

— Не знаю, — и Томас пожал плечами. А потом вдруг спросил с улыбкой: — А ты что, всегда проверяешь, на месте ли кастрюли, когда приходишь домой?

— Да, — сказала я, немного смутившись.

Томас раскрыл мобильник и нажал кнопку, заговорил:

— Агент Томас Дабкин. Выдайте общий запрос о местонахождении семейства Барментано: Селии, Чарльза, и их сына Микеланджело, по — семейному — Мосика. Так? — обратился он ко мне.

Я закивала. А он продолжил говорить в трубку:

— Да. Попросить не уезжать и дождаться меня для беседы. Имеется информация, что Селия Барментано незаконно присвоила некоторое количество амброзии. Да, в Нью — Йорке.