Маргит Сандему - Кто там во тьме?

– Мама ушла надолго? – он задержал ее руку в своей.

– Думаю, несколько часов.

– Эллен, я больше не могу и не хочу ждать. Раньше мы не могли прикоснуться друг к другу.

– А сейчас можем? Считаешь, все опасности позади?

– Обними меня. А там посмотрим, упадет ли небо на землю.

– Но ведь ты еще так плох. И твоя рана…

– Рана-то у меня на руке! В данном случае можно обойтись и без руки.

Она оценивающе посмотрела на него; в глазах девушки плясали бесенята.

Наклонившись, прижалась к щеке юноши.

Небо осталось на месте. Но оба они здорово оробели.

Натаниель внимательно посмотрел на нее, ища в ее глазах ответ. Крепко обнимая девушку, поцеловал. Поцелуй продолжался так долго, что оторвавшись наконец от Натаниеля, девушка долго ловила ртом воздух.

– Натаниель, может быть нам лучше подождать? Мне кажется, что твоя рана и большая доза пенициллина… могут оказать… ну, не дать…

– Что за глупости! Хочешь проверить?

Она непроизвольно отодвинулась. Натаниель испугался.

– Эллен, ты меня неправильно поняла! Я вовсе не такой! Я просто подумал, что нам с тобой нечего таить друг от друга, что мы можем вести себя естественно. Прости, если я сделал что-нибудь не так!

Эллен оттаяла:

– Прощения просить надо мне, а не тебе. Девушка снова присела на край кровати:

– Конечно, мы должны вести себя естественно. Проблема только в том, что я иначе воспитана.

– Я все понимаю. Но ты же знаешь, что можешь довериться мне. Давай пока забудем про все остальное человечество. То, о чем мы говорим, касается только нас, и никого другого. Я прошу тебя позволить мне вести себя открыто. Раскрыть тебе самые сокровенные мысли. Знать, что ты правильно поймешь и обрадуешься.

– Это прекрасно, – слегка дрожащим голосом отвечала Эллен.

Здоровой рукой Натаниель начал потихоньку расстегивать на девушке блузку. Она прилегла на кровать рядом с ним, помогала ему дрожащими руками и прерывисто дыша. Наконец она взяла его руку и направила ее в нужное место.

Они не произнесли не слова. В комнате было слышно только сдерживаемое прерывистое дыхание. Девушка никак не могла совладать с пуговицами на пижаме. Ей почему-то не хотелось рассказывать о том, что она не раз помогала Кристе снимать пижамную куртку. Но только куртку! Ее чистота противилась остальному.

И тем не менее она все же разглядела и рану на груди, и поджарый живот, и курчавую полоску волос, тянущуюся от пупка вниз… Тогда она отворачивалась.

Но в этот раз все было по-другому. Сначала ей приходилось принуждать себя… Рука ее нежно гладила курчавые волосы, остановилась у пупка и… тут Эллен отдернула руку.

Натаниель склонился над девушкой и нежно поцеловал, здоровой рукой стягивая с нее джинсы. Эллен старалась облегчить эту непростую задачу. Когда на ней, наконец, не осталось ничего, она слегка поежилась. Скорее от удовольствия. И, конечно же, от нетерпения!

Натаниель прошептал тихо, неуверенно:

– Эллен, выходи за меня замуж!

Она улыбнулась. Натаниель остался верен себе, решив сначала сделать из нее праведную женщину. Во всяком случае попытаться.

Однако юношей владели не только рыцарские чувства:

– Знаешь… – рука его нежно гладила тело девушки. – Я ведь на самом деле ничто. Пустое место.

– Ты?

– То есть я хотел сказать что на меня, в общем-то, не надо делать ставку. С точки зрения разума и холодного рассудка. Да, я получил университетское образование, я этнолог и все такое прочее. Но все эти годы я думал только об одном: как освободить мир от Тенгеля Злого. Я был Избранным. И только этим я и жил.

Теперь все кончилось. И в душе пусто-пусто. Я, видно, ни на что больше не гожусь. Я как солдаты, вернувшиеся с войны. Они, знаешь, тоже потом никак не могут приспособиться к мирному времени. Они научены только воевать. Только на войне они чувствовали себя нужными. Мир заставляет их чувствовать себя никому не нужными, лишними.

– Ты по своей натуре не воин. Нет, прости, я понимаю, о чем ты. У Людей Льда есть некоторые сбережения, и мы уже говорили с главой рода. Нам дадут денег на обустройство, пока мы не найдем работу. И, по-моему, ты это вполне заслужил.

Натаниель задумался:

– Я мог бы поговорить с Андре… Черт, звонят! Кто-то пожаловал. Что будем делать?

– Я не могу уйти, – быстро прошептала Эллен.

– Я тоже. Будем сидеть тихо как мыши. Юноша приподнялся и выглянул в окно:

– Это скупщик антиквариата. Они вечно норовят все скупить по дешевке, а потом продать втридорога. Вон его грузовик, до отказа забит разным скарбом.

– Неужели на них нет никакого закона, – пробормотала Эллен. – Ведь потом многие спохватываются, что не осталось никаких фамильных вещей. А жалкие гроши, вырученные за них, очень скоро кончаются. И люди остаются ни с чем.

– Думаю, такой закон скоро издадут, – отстранение заметил Натаниель. – Неизвестно однако, пойдет ли он на пользу. Любые законы можно нарушить.

– Господи, ну чего он там раззвонился.

– Похоже, ушел. Отлично.

Натаниель скользнул в постель и они продолжили прерванное занятие.

– Эллен, ты не заметила, что мы своей болтовней вечно все портим.

– Знаю. Теперь это в прошлом. Раньше мы не могли прикасаться друг к другу.

– Все верно. Тогда кончаем болтать. Но… ты еще не ответила на мой вопрос: выйдешь за меня замуж?

– Да, с удовольствием, – серьезно отвечала девушка. – Мне ужасно хочется быть твоей женой. Больше всего на свете!

Стало тихо. Слышался только скрип кровати и негромкий смех.

Натаниель оказался прав. Пенициллин не оказал на него никакого воздействия – ни на его физическую форму, ни на желание.

Избранные чувствовали: что-то не так.

Если они будут жить так, как все люди, то скоро превратятся в обычных обывателей. Их уникальные способности и та защита, что давало питье, принятое в Горах Демонов, начинала ослабевать. Пожалуй, только Натаниель да Марко не изменились. Остальные же потихоньку превращались в обычных людей.

Справедливости ради надо заметить, что Натаниель не прикасался к тому питью, что они получили в Горах Демонов. Только позднее стало понятно, почему он не должен был пить того напитка. Он должен был воспринимать, чувствовать сострадание, не потерять способности страдать и понимать. Это не значит, что остальные стали бесчувственными. Натаниель никогда не обладал богатырской силой или неуязвимостью. Он должен был оставаться чувственным. Только так он мог затронуть слабую струну Тан-гиля. Однако никто не знал, чего это стоило Натаниелю. Об этом они узнают потом…

Все родственники были посвящены в детали этого сумасшедшего путешествия. Рассказ получился весьма красочным! Каждый день вспоминались новые детали, без которых просто нельзя было обойтись.