Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

Старательно демонстрируя обилие неотложных дел, почтенный господин кастом-мастер не оставил никакой возможности толком с ним попрощаться и поблагодарить за участие и долготерпение. На пожелания удачи и здоровья он лишь неопределенно пожимал плечами да, не оборачиваясь, отмахивался короткопалой рукой.

Из равновесия его вывела только Келла, склонившаяся над солидным халфлингом, чуть не вдвое перегнувшись, и звонко чмокнувшая его куда-то в бакенбарды. От такого Серджес подпрыгнул на месте, всхрюкнул и вдвое быстрее принялся изображать бурную деятельность, всем своим видом показывая, что нам в здании таможни, в отличие от него, делать совершенно нечего.

Намек был очевидный, не понять его оказалось бы просто невежливо, и мы покинули гостеприимные своды присутственного места, не доставляя более беспокойства их полновластному повелителю.

От таможни до Фрахтовой площади идти пришлось совсем недолго. Держать все время на Дровяную Гору — не собьешься, так что и провожатый особо не пригодился. Разве что сам он оттянулся нехило, деловито вышагивая впереди нашей четверки и всем своим видом выказывая готовность проложить дорогу сквозь любое препятствие. Даже жалко, что по пути ему не попалось ни одной банды бичей или хоть единственного праздношатающегося зеваки, которого гоблин мог бывеличественно столкнуть на обочину во всю мощь своих двух с половиной футов, облеченных служебными регалиями кастом-сервиса.

Увы, случая проявить доверенную ему власть и изначально присущую боевитость зеленявка так и не получил. Улицы и переулки, которыми он нас вел, закончились раньше, и во всю невеликую ширь открылась Фрахтовая.

Длинная и не особо широкая, площадь сошла бы за очень короткий проспект, не красуйся в середине ее, вместо статуи или неуместного вблизи всеиссушающей Девственной Пустыни фонтана, грот-мачта флай-линкора. Врытая по нижний марс футов двадцати в диаметре, с разоруженной боевой площадкой и развешанными прямо на вантах табличками указателей.

Похоже, столь странные пропорции Фрахтовая имела потому, что все строения, выходящие на нее, когда-то были воздушными кораблями. Ныне списанные, разоруженные и лишенные подъемного оборудования, они все еще громоздко и грозно выставляли на площадь кормовые надстройки и носовые балконы, превращенные в террасы трактиров и номера постоялых дворов. Корабли, отлетавшие свое, шли на слом постоянно. Но видимо, не все превращались в груды хлама на Дровяной горе — некоторые попадали сюда, из столетия в столетие добавляя длины площади…

Выскочив с налету на открытое пространство под нависающими бушпритами, таможенный гоблин остановился и махнул рукой в сторону самого приметного входа справа напротив, за мачтой-обелиском. После чего развернулся и, едва не растолкав нас, убрался восвояси.

Впрочем, нужда в нем и без того отпала. «Песчаную Акулу» не составляло труда найти без всякого провожатого.

Спутать это заведение с каким-либо иным было попросту невозможно, ибо треугольную арку обрамляло стилизованное изображение огроменных челюстей. Что примечательно, тоже треугольных, утыканных самыми разными по материалу и происхождению зубами. В качестве таковых выступали любые отдаленно схожие предметы — дубовые и медные костыли с судовых верфей, обломки клинков, гвозди и даже настоящие клыки какого ни попадя зверья. Продраться без потерь сквозь все это разнообразие посетителям позволял только изрядный размер входа, вполне пригодного для того, чтобы даже пара огров. спокойно разошлась, не поранившись.

Наша компания тоже проникла внутрь без помех и была проведена половым, несколько обалдевшим от ее состава, в уголок, за свободный столик на помосте для важных персон. Сочтя на том свои полномочия исчерпанными, трактирный слуга отбыл за подкреплением, а мы принялись с виду лениво, но с изрядным любопытством разглядывать зал. Точнее, глазеть остался только я с женами, а Памела, смущаясь, отпросилась поискать кое-что. Что символично, обратившись за разрешением к моей высокородной — нас с Келлой она стесняться и не думала.

— С разрешения хай-леди, я пойду по… — Унтер-бандерша запнулась на полуслове. У нее никак не выходило соединить в одном предложении уличное описание своей невеликой нужды со светским обращением, которого хотя бы с виду требовала Хирра.

— Это называется дамская комната, девочка, — милостиво снизошла до ее страданий их виновница.

— Ага, — быстро кивнула пышечка, взметнув золотистую гривку. — Спасибо, хай-мэм…

Исчезла она при этом мгновенно, не слушая брошенного старшей женой вослед: «Можно без чинов, дорогая!» Почти теми же словами, какими я когда-то оборвал попытку унтер-бандерши выказывать излишние знаки уважения мне самому…

Сама смутившись, Хирра отвела глаза и с подчеркнутым вниманием уставилась на идущего мимо человека в кожаном халате хисахского небохода и пестрой чалме. Поймав ее взгляд, тот церемонно поклонился и проследовал далее по своим делам. Это не прибавило темноэльфийской диве облегчения, но и не отвратило от избранного занятия, только теперь она разглядывала присутствующих и интерьер украдкой. В отличие от старшей подруги, эльфь древнейшей крови давным-давно беззастенчиво глазела по сторонам, то и дело с коротким смешком делясь с той наиболее остроумными наблюдениями.

Мое же внимание привлекло, как водится, оружие, в изобилии развешанное на спинках стульев или прислоненное к стенам рядом с сидящими. Здесь, на краю пустыни, все было наотличку и совсем иначе, чем у нас, в Прианарье. Потоньше, поизящней — нет нужды пробивать тяжелую броню, которую в неверных и напоенных безумным жаром песках будет носить только самоубийца. Да и само оружие облегчено, насколько можно: узкие, как жала, клинки с кожаной обмоткой без деревянных обкладок, носящие имена пескорыб и ящериц, причудливо сочетали свойства стилетов и топориков, а будучи насажены на древко из бамбукового шеста, сошли бы за цепкие багры-алебарды.

Среди этого изобилия, от драконидских «гекконов» и хисахских «султанских» хас-хасов до вполне местных «пескорюшек» с «песчаными окунями», выделялось главное и наиболее совершенное оружие пустыни.

Сайса — копье песков. Точнее, и копье, и дротик, и короткий меч с очень длинной рукоятью. Смотря что владельцу понадобится. Хоть удилище для странной, немагической рыбной ловли в бескрайних песках. Таскать с собой все перечисленное по отдельности на местной жаре попросту нереально. А к столь универсальному оружию потребна лишь одна дополнительная снасть, превращающая ее в подобие метателя — раздвоенная вилкой сайсометалка с перемычкой, в которую упирается пята шипа на обратном конце чуть изогнутого древка.