Петр Верещагин - Испытание Тьмой

Когда вера гаснет, а знание уходит в сумрак былого, Человек остается один на один со своим извечным Врагом. И живыми из схватки выходят очень немногие; победителей же в ней не бывает вовсе.

Потому что суть этой схватки не в победе, а в самой схватке, в бессмысленном бою ради самого боя.

Потому что одно из имен Пропасти, куда падают жизни всех павших в этом бою, – Арена.

Говорят, что в той бездне навекиСкрыты тайного знанья ключи —Но зачем знанье тем, кто не веритНи в себя, ни в Живущих в Ночи?

Если у Человека нет силы, он может использовать разум. Если нет разума – можно пустить в дело дух, хотя это и чревато определенными сложностями… Но если нет духа – нет и Человека; а то, что доступно взорам окружающих, является не более чем оболочкой, бесполезной даже для Врага.

Ибо даже у Врага есть дух. Враг – это Некто, в крайнем случае – Нечто.

А одно из имен Пропасти – Ничто.

Из-за собственной лени и страхаМы утратили Путь и мечты —И теперь, средь развалин и прахаИщем образ былой чистоты…

Пропасть – вокруг нас. Пропасть – наше темное прошлое и сумрачное настоящее. А также – наше внушающее ужас будущее, попытаться противостоять которому способны лишь самые стойкие из нас.

И то не факт, что хоть кому-то удастся преуспеть в этом. Потому что мы часто не видим собственноручно избранную цель.

Потому что одно из бесчисленных имен Пропасти – Забвение.

Видение второе. Проводник

1. Наковальня Случая и Оружие Тени

На камне упрямства и лени

Под молотом Воли и Слов

Куется оружие Тени,

Из сумрака пьющее кровь.

Весенний лес, дышащий утренней свежестью. Косые солнечные лучи, проходя сквозь молодую листву, образуют между деревьями волшебную золотую паутину.

Ты криво усмехаешься, рассекая ее ударом меча, и удовлетворенно наблюдаешь за корчащимися от боли, страха и детского недоумения лучами. Наконец, смилостивившись, ты ограждаешь себя защитным полем, а клинок возвращаешь в ножны. Это убирает половину его разрушительного эффекта; прочие раны закроются сами.

Сообразив, КТО вошел в его пределы, лес начинает строить оборону против колдунов. Слишком поздно! Твоя защита без особого труда пресекает все попытки преобразованных эльфийскими друидами растений блокировать твои силы (не говоря уж о том, чтобы высосать их, как это задумывалось в исходных чарах). Деревья усиливают натиск и смыкаются вокруг тебя, нарушая свое главное правило – никому не открывать подаренной все теми же эльфами способности самостоятельно передвигаться в случае необходимости. Ты выдвигаешь меч из ножен примерно на ладонь; деревья мгновенно расступаются. Ты одобрительно киваешь: для безмозглых (в самом прямом смысле этого слова) растений они проявляют поразительное здравомыслие.

– Может, хватит играть? – говоришь ты, и сам поражаешься тому, насколько изменился твой голос. Сколько же лет ты не общался ни с одним живым существом… – Дайте дорогу – останетесь целы и невредимы. Иначе…

С душераздирающим скрипом, призванным изображать неохотное ворчание, деревья расступаются, образуя подобие коридора. С небрежным изяществом держа левую руку на рукояти меча, ты идешь по этому коридору, двигаясь к местам, где ты был всего однажды и запомнил навсегда.

Стрела, направленная тебе в сердце, за полвершка до цели замирает в воздухе, пойманная заранее наложенным защитным заклятьем. Щелкнув пальцами, ты швыряешь подвешенное на правом рукаве Слово Удавки в невидимого лучника. В кустах справа раздается короткий хрип, словно кому-то накинули на шею петлю и затянули узел. Собственно, почему «словно»? Именно такой эффект и предполагался…

Выждав с минуту, ты отдаешь мысленный приказ, возвращая Удавку на место, после чего делаешь несколько шагов вперед и раздвигаешь густые кусты. Перед тобой оказывается рухнувший на четвереньки эльф, пытающийся прийти в себя после «успокаивающего воздействия» Слова. Освободив его от лука и клинка, ты ждешь еще немного, и когда он наконец вновь обретает способность соображать, произносишь традиционную формулу приветствия.

– И тебе того же, – говорит эльф, не выказывая обычной для его племени «неприязни» к черным магам. – Что ты делаешь в наших землях?

– Ищу помощи у звездного народа.

– Помощи? – переспрашивает он, потирая шею.

– Именно, помощи, – киваешь ты. – Меня интересует кое-какая информация, добыть которую можно только у вас. Проводи меня, пожалуйста, в Архивы.

– Только с разрешения Королевы или ее советников.

Ты пожимаешь плечами.

– Ну что ж, тогда отведи меня к ней. Хотя беспокоить Ее Величество по пустякам…

– Визит черного мага – далеко не пустяк. Я провожу тебя, но учти: если ты задумал нечто, не совсем соответствующее правилам гостеприимства, лучше забудь об этом. Имеются у нас волшебники, против которых самому главе чернокнижников не поможет даже персональная поддержка Князя Тьмы.

– Будь я вашим врагом, стал бы я соваться в лес один… – молвишь ты, оставляя замечание о волшебниках в стороне. Эльфы неплохо умеют общаться с силами на низшем, «бытовом» уровне; это у них от рождения. Но в высших аспектах Искусства они если и превосходят людей, то ненамного.

Впрочем, этот вопрос сейчас тебя интересует весьма мало…

Похоже, со времен твоего последнего визита сменилось несколько поколений (поколений людей – не эльфов, разумеется). Правительница звездного народа по-прежнему выглядит молодо, и ее совершенная красота ничуть не увяла, однако взгляд определенно переменился. Теперь она ощущает груз прожитых лет, что для эльфа – несомненный признак приближающейся старости.

Ты склоняешь голову перед Звездной Королевой. Та отвечает таким же полупоклоном, хотя ты не относишься не только к числу коронованных особ, но и к правящей верхушке Пути.

– Какова цель твоего визита, Акинак? – спрашивает она.

Ты вздрагиваешь.

– Я больше не ношу это имя, – отвечаешь ты.

– Почему?

– Потому что отказался он него, когда ушел с Пути.

Она качает головой:

– Ты не ушел с Пути. В тебе по-прежнему силен Его след.

– Я ушел. С того Пути, который был предначертан мне учителями – ушел. И встал на собственный Путь.

– Почему? – повторяет вопрос Королева.

– Потому, что я не признаю тьму ради тьмы и власть ради власти.

– А зло ради зла?

Ты невесело усмехаешься:

– Я похож на тех, кто предпочитает такой образ действий?

– Речами – не очень. Видом же…

Прекрасно, думаешь ты. Значит, прием сработал. Насчет этого момента полной уверенности не было…