Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон

И таинственный обитатель башни тоже его заметил. Смутно видимое пятно лица не исчезало, пока окончательно не стемнело; Бьярни мерещилось даже, что ему пытаются подавать какие-то знаки, но разобрать ничего не мог. А подойти ближе, помня об охранниках, не решался.

С раннего утра, еще перед рассветом, он снова сидел на том же месте. Он собирался понаблюдать за башней и понять, в какое время и для чего открывается дверь. Сама дверь, насколько он мог видеть, была сделана из крепкого дуба и обита железными полосами, и держали ее крепкие бронзовые косяки. Такую не выломаешь, даже если прийти с бревном.

И едва рассвело, как в окне снова появилось лицо. Теперь Бьярни разглядел, что это женщина, и ему казалось, что она смотрит в его сторону, но более ничего он разобрать не мог.

Вскоре к башне прошла та женщина, в гостях у которой он сидел вчера. Она несла деревянное ведро с молоком – видимо, от утренней дойки. Ей сразу отворили, но за ней дверь закрылась. Очень плохо было то, что башня стояла посреди безлесной долины и три десятка человек при свете дня не подберутся к стенам незамеченными. А если подобраться ночью, то среди травы перед дверью ведь не укроешься, их сразу увидят, как рассветет.

Прикидывая, не выйдет ли привязать каждому на голову по кусту травы и положить на землю, и сознавая, что замысел очень глуп и отдает полной безнадежностью, Бьярни вдруг заметил, что та женщина, уже с пустым ведром в руке, приближается к нему. Рассеянно оглядываясь, она издавала какие-то странные звуки, которыми, видимо, здесь подзывали скотину. Бьярни укрылся за кустом орешника, надеясь, что она его не заметит. Однако женщина направилась прямо к кусту и вскоре оказалась совсем рядом.

– Я так и знала, что найду тебя здесь, – сказала она. – Вернее, это моя милочка, госпожа Фиал, сказала, что ты здесь. Она тебя заприметила из броха.

– Это она послала тебя сюда? – Бьярни поднял брови.

– Да. Это я, старая дура, поверила, что ты охотился и заблудился.

– Но это правда! – сказал Бьярни, помня, что поначалу-то собирался на охоту. – Или почти…

– Ну, может, и правда. Но только ты не тот, за кого себя выдаешь. – Сидя у нее в гостях, Бьярни сказал, что его зовут Этлен и что он с дальнего побережья. – А моя милочка, госпожа Фиал, она такая умная! Она сразу поняла, что к чему! Не зря ей риг Фиахна, ее брат, когда приезжал в последний раз, рассказал, что на наш остров прибыл молодой риг с Клионна. Она сразу поняла, зачем ты приехал, да только брат не хотел ей говорить. И как она тебя из окна заприметила, так и поняла, кто ты такой. Тебя ведь зовут Бьярни, и ты сын Форгала Быстрооружного?

– Не совсем. Я – внук рига Миада Эброндоэ, но не от его сына Форгала, а от дочери, Дельбхаэм.

– Ну, это еще лучше, – одобрила женщина, поскольку родство по женской линии тут считалось весомее, чем по мужской. – Ты ведь приехал, чтобы посвататься к моей милочке, госпоже Фиал?

– Да, это верно! – твердо ответил Бьярни. – Но сдается мне, что ее братья будут совсем не рады такому сватовству, вот я и хочу поговорить сначала с ней. Боюсь только, что для этого мне придется научиться совершать геройские прыжки, что до меня умел делать только Ки Хилаинн!

– Ну, до этого авось не дойдет! – Женщина поняла намек на те уловки, к которым прибегал древний герой, чтобы добраться до своей будущей жены, но сознавала, что героические времена прошли. – Моя милочка, госпожа Фиал, хочет повидаться с тобой. Выйти она не может, и ты пойдешь к ней. Она приказала мне завтра, когда я снова принесу молоко, добавить в него отвар сонных трав. Она не будет его пить, а все воины выпьют и уснут. Тогда она откроет дверь и ты войдешь к ней. Но только один. Все твои люди должны ждать в лесу.

– Я согласен, – тут же ответил Бьярни. – Я приду один. Но кто подаст мне знак?

– Будь здесь, как сегодня. Когда дверь будет открыта, госпожа Фиал махнет тебе платком.

– Спасибо тебе, добрая женщина! – от всей души поблагодарил Бьярни. – Даже если наше дело не сладится, я постараюсь отблагодарить тебя, как только смогу.

– Да я же не за благодарность стараюсь. – Молочница вздохнула. – Уж больно мне жалко ее, милочку мою: уж такая она хорошенькая, такая добрая и ласковая, а сидит в башне, как проклятая, так и засохнет, будто деревце без воды и солнца. Риги наши, ее братья, права не имеют ее в башне держать: понятно, им не хочется, чтобы она замуж вышла, но нельзя же девушке жизнь из-за этого губить!

– Ты совершенно права! – одобрил Бьярни, радуясь, что для женщин соображения замужества весят и значат больше, чем любые другие. – Даже если бы у нее и правда лицо было черным как головешка, и тогда нужно было бы дать ей возможность попытать счастья – а вдруг попался бы мужчина, который именно о такой и мечтал? А тем более если она красавица, как ты говоришь.

– Ну, красавица… – женщина усомнилась. – Не хочу соврать тебе, риг, бывают девушки и покрасивей. Но она миленькая, и лицо у нее уж точно не черное. И ей всего восемнадцать лет!

– Так ты что, всерьез собираешься жениться? – спросил его Ивар хёльд, когда Бьярни вернулся к своим людям и все им рассказал. – Я, честно говоря, думал, что это ты строишь невообразимые замыслы, просто чтобы хоть чем-то себя занять.

– Почему же невообразимые? Если девушка сама хочет за меня замуж и сама готова помочь, то эти замыслы уже вполне осуществимы. А она хочет – иначе не решила бы, что я приехал свататься к ней, едва услышала о моем появлении на этом острове.

– Это может оказаться ловушкой! – предостерег Свейн Лосось. – Может, сами эти ушлые братья, что сидят двумя задницами на одном троне, это все и затеяли, чтобы от тебя избавиться. И нет там никакой девушки, а только сто мужиков с мечами.

– Если бы они хотели меня убить, для этого не надо выдумывать деву в башне. Можно сразу прислать сто мужиков с мечами. Двадцать восемь кваргов, конечно, большая сила, но на острове у них гораздо больше людей. Они в своих владениях, и им нет нужды сочинять сказки.

– Но как же… Ингебьёрг? – Ульв выглядел непривычно взволнованным. – Ты что же, уже не хочешь на ней жениться? И мы не вернемся домой, останемся здесь навсегда?

– Не будем загадывать так далеко, – уклончиво ответил Бьярни. Ингебьёрг в его мыслях принадлежала какому-то другому миру. – О «навсегда» нам рано думать. Сначала надо сделать все наши дела.

– Да наши ли это дела? – намекнул Фарульв Умный. – Сдались нам эти острова? Может, нам стоит подумать о том, чтобы просто вернуться домой?

– Нет, домой рано, – Ивар хёльд покачал головой. – Мы ведь уезжали, обещая привезти доказательства… ну, вы знаете. Или хотя бы приличную добычу. А сейчас мы ничего не можем привезти, одни саги о своих приключениях…