Вера Петрук - Индиговый ученик

- Встаем на рейд у Самрии. Чувствуешь, да? Такая вонь, будто у черта в заднице. Это Сикелия, дружок, здесь воняет все - от причалов до шлюх в борделе. Первый раз тебя выворачивает наизнанку, но во второй ты влюбляешься в этот смрад и плывешь сюда только за тем, чтобы почуять его снова.

Теперь и Арлинг чувствовал, что кроме острого запаха пряностей, в воздухе была разлита странная смесь, которая отталкивала и притягивала одновременно. Пахло гнилью, водорослями, тухлыми овощами, а вместе с тем шоколадом, цветочной пыльцой и чем-то похожим на парное молоко, которым его угощали в Мастаршильде. Сочетание было таким неожиданным, что сбивало с толку.

- В город отправимся на шлюпе, - сказал Абир, громыхая по каюте. - Ты, я и еще пара человек. Нуфа тоже возьмем. Люди моего братца повсюду, поэтому будем осторожны. Канцлер человек подозрительный, мог в твою смерть и не поверить, а задержки нам не нужны. Найдем проводников и сразу в Балидет. "Черная Роза" будет ждать на рейде, думаю, за пару недель управимся.

Известие о том, что их будут сопровождать пираты, Регарди не обрадовало, но с Абиром он спорить не стал. Пара пиратов и Нуф - это не вся команда. Возможно, в пути ему удастся найти с ними общий язык, и если не подружиться, то хотя бы сгладить неприятные впечатления после недавнего происшествия. Но оказавшись в лодке, Арлинг понял, что шансов у него мало. Нуф и матросы бесстрастно хранили молчание, а об их присутствии можно было догадаться только по плеску весел.

Плыли долго. Арлинг сидел рядом с Абиром, вцепившись в деревянное сиденье и стараясь не свалиться за борт. Ветер сильно раскачивал лодку, а волны появлялись неожиданно, с разных сторон окатывая их теплыми брызгами. Рубашка пропиталась влагой и неприятно липла к телу. Несмотря на близость воды, воздух нагрелся так, что хотелось снять с себя все, даже кожу. О том, чтобы надеть плащ и защититься от водопада из морского рассола, нельзя было и думать.

Перед отплытием Абир намотал ему на голову странный платок, сказав, что такие носят все кучеяры, и что без этой тряпицы мозги могут превратиться в запеканку. Поначалу Регарди новшество не понравилось, потому что в Согдарии платки на голове носили только женщины, причем в провинциях, но сейчас он был дяде благодарен. Шляпу давно унесло бы ветром, а без защиты его макушка раскалилась бы так, что на ней можно было бы жарить яичницу.

Чтобы отвлечься от монотонной игры волн и мрачных мыслей, Арлинг спросил Абира первое, что пришло в голову.

- Когда мы найдем этого мистика, что потом?

- Потом ты посмотришь на это небо и скажешь, что в жизни не видел ничего прекраснее, - охотно отозвался дядя. - Оно не такое, как в Согдарии. У него свой, особый цвет - желто-зеленый с перламутром, как раковина гребешка. А по утрам оно розовое, словно щечки у девицы, которая провела ночь с возлюбленным. Дьявол меня разрази! Как только вдыхаю здешний смрад, становлюсь похожим на этих черноглазых...

Арлинг поспешил уточнить, потому что дядя его не понял.

- Нет. Куда мы отправимся дальше, когда вернемся?

- Отправимся на восток, - мечтательно произнес Абир. - Говорят, там, за Гургаранскими хребтами, лежат сказочные края, где из земли бьют родники бессмертия, а на деревьях растут плоды, которые возвращают молодость. До сих пор никто не прошел туда по суше. Почему бы, черт возьми, не попробовать поискать путь по морю? С севера не получится, там Плохие Воды, но вот с Юга пройти можно. Шибан и песчаники утверждают, что морского пути туда нет, мол, рифы и утесы остановят любого, кто сунется в Белый Залив, а за ним и край света недалеко. Но я думаю, эти паршивые псы лгут. Дорога есть, нужно только хорошенько ее поискать.

- Я слышал про Белый Залив. Отец посылал туда ни одну экспедицию, причем, вместе с шибанцами. Все они провалились.

- Плохо искали.

- А как насчет того, что "девять войдут и лишь один вернется"?

- Чтобы узнать, как глубока река, бросают камень, - улыбнулся дядя.

Арлинг замолчал, вспомнив принца Дваро, который в обмен на свои услуги потребовал карты экспедиции Элджерона в район Гургарана. Чувствуя подвох, Регарди разделил их на две части, передав половину бумаг Монтеро. Он до сих пор не знал, вернул ли их Даррен Канцлеру. Почему-то ему не пришло в голову спросить у отца об этом раньше.

Поиски волшебного царства, которое Арлинг считал выдумкой, были ему непонятны. Возможно, он чего-то не знал, а может, людям не хватало новизны и приключений. После Великого Завоевания Драганов неоткрытых земель почти не осталось. Последний рай на земле манил многих. Настораживало то, что в него верили те, кто не имел между собой ничего общего - Канцлер, Абир, Дваро... Может, проблема была в том, что для самого Регарди с некоторых пор чужим стал весь мир, и ему не нужно было искать путь через непроходимые горы, чтобы окунуться с головой в новизну. Новые открытия ждали его на расстоянии шага.

Еще до того, как они причалили, Арлинг понял, что шум согдианских портов - жалкое подобие того, что он услышал у берегов Сикелии. Самрия гремела и грохотала так, словно все люди мира вдруг загалдели разом и, сговорившись с природой, принялись изобретать новые звуки. Глухой человеческий говор, оттенявший плеск волн и голоса морских птиц, причудливо вплетался в какофонию порта, состоящую из непонятных тресков, стуков, гудов и криков. Иногда в общий узор вклинивался неожиданный грохот, за которым следовали ритмичные непонятные звуки, после чего все замолкало, чтобы через секунду забушевать с новой силой. Город бурлил кипучими потоками жизни, которые захлестывали и уносили любого, кто оказывался достаточно смелым, чтобы в них окунуться. Путешествие по мятежным водам Согдианского моря теперь казалось Арлингу тихим и спокойным - настоящий ураган буянил на суше.

Ступив на каменную пристань Самрии, Регарди словно ослеп второй раз. Понять что-либо в царившем вокруг гвалте было трудно. Вцепившись в плечо Абира и забыв о трости, которую нашел для него дядя в сундуках "Черной Розы", Арлинг несся по нагретой пристани, проклиная неровные булыжники. Казалось, что в любую секунду из портового марева выскочат черти, чтобы бросить его в раскаленную печь сикелийской земли.

От быстрого шага Регарди запыхался и уже жалел, что Абир не взял повозку. Сказывались месяцы, проведенные без движения сначала в особняке отца, а потом в приюте для слепых. Несмотря на палящий зной и быстрый шаг, пот мгновенно испарялся вместе с любыми мыслями кроме одной: где бы напиться.

Удручала не только жара. Ветер на берегу был тише, но в рот постоянно залетал песок, который скрипел на зубах и отдавал легким привкусом перца. Перцем в главном сикелийском порту пахло повсюду. Порой ему казалось, что они бежали мимо громадных куч жгучего порошка, который лопатами грузили в корзины лишенные нюха рабочие, равнодушные к его острому запаху. Новый мир было другим настолько, что Регарди не раз усомнился, а не умер ли он на самом деле.