Антон Грановский - Плащаница колдуна

– Ни тления, ни окоченения, – проговорил Лагин едва ли не с восхищением. – Удивительно! Что ж, теперь послушаем?

Глеб и Лагин склонились над стариком и замерли.

Несколько минут спустя Глеб отпрянул от покойника и изумленно уставился на его неподвижное лицо.

– Черт…

– Ты слышал это? – восторженно проговорил Лагин.

Глеб не ответил и снова склонился над мертвецом. На этот раз Глеб расслышал абсолютно явственно:

– Руксун… тройчан… гибло…

Слова звучали очень тихо, едва различимо, словно тот, кто произносил их, находился далеко-далеко отсюда.

– Гибло… Руксун…

Вдруг голос утих. Изо рта нетленного словно бы пахнуло горячим ветром.

На щеках Лагина проступили красные пятна.

– Удивительно, – снова пробормотал он. – Те же самые слова. Руксун, тройчан, гибло.

– Что значит «те же самые»? – не понял Глеб.

Лагин взглянул на него, и стекла очков ученого возбужденно блеснули.

– Те же слова, которые бормотал мой брат. То есть… бормотанием это назвать, конечно, нельзя. Ведь ни губы, ни язык мертвеца не шевелятся.

– Не понимаю. – Глеб досадливо поморщился. – Одни и те же слова. Как такое может быть? И что это означает?

Лагин улыбнулся, потом снял очки и, протирая стекла подолом высунувшейся из-под края стеганой куртки рубахи, спросил:

– Ты когда-нибудь был у моря, Глеб?

– Был. А при чем тут…

– Раковины слушал?

– Ну, слушал.

Ученый муж кивнул:

– Ну, вот. Во всех раковинах одно и то же – звук моря. Понимаешь? Рты нетленных – это словно отдушины погреба. Отдушин много, а погреб один. Если в погребе кто-то есть и этот кто-то поет песню…

– То песня раздается из всех отдушин разом, – закончил Глеб.

Лагин водрузил очки на нос. Несколько секунд мужчины смотрели друг на друга, пораженные общей догадкой.

– Но где находится этот «погреб»? – тихо спросил Глеб. – И кто в нем сидит? И самое главное… – Глеб обвел взглядом своды реального погреба. – Как мы отсюда выберемся?

Улыбка покинула губы Лагина. Он оглядел погреб и поежился. Перспектива остаться здесь, в полной темноте, наедине с покойником, могла напугать кого угодно.

– Мы никак не сможем выбраться? – тихо спросил он.

– Погреб сработан добротно, – сказал Глеб. – Угрим все делает добротно.

– Может, попробовать выбить крышку?

Глеб отрицательно покачал головой:

– Нет. Крышка крепкая, дубовая. И Угрим наверняка задвинул ее сундуком. Тут хоть год головой бейся – все равно не поможет.

– Тогда, может быть, подкоп?

– Тоже не годится. Земля здесь каменистая, руками ее не возьмешь. Даже лопатой пришлось бы махать не меньше недели.

Лагин прерывисто вздохнул:

– Выходит, мы крепко влипли…

– Выходит, так.

Наверху опять загрохотало. Послышался громкий окрик Угрима, потом опять грохот. Взвизгнула Ратмира. Что-то повалилось на пол. Потом Хват застонал и разразился громкой, яростной бранью. Но вдруг брань прервалась, и снова настала тишина.

Громыхнула крышка погреба, и чистый, ясный голос окликнул:

– Лагин, Первоход, вы здесь?

– Здесь! – радостно отозвался ученый муж.

– Выходите!

– Диона! – выдохнул Лагин, выбравшись из погреба.

Глеб отряхнул штаны, не глядя на девушку, затем открыл дверь сеней и вошел в горницу. Лагин и Диона последовали за ним.

Угрим Хват лежал на полу, вновь связанный по рукам и ногам. Верзила не шевелился, а глаза его были закрыты.

Глеб обернулся к Дионе и коротко спросил:

– Как ты это сделала?

– Вас долго не было, – ответила девушка, тряхнув темными волосами. – Я стала волноваться. Пришла сюда. Этот гад хотел меня ударить. Я ударила в ответ.

Лагин присел возле Угрима и пощупал ему пальцами шею.

– Живой, – сказал он. – Но без сознания.

– В нокауте, – подтвердил Глеб. Потом огляделся и быстро спросил: – А где Ратмира?

– Ты про женщину? – Диона нахмурилась. – Она лежит в другой комнате, на кровати.

– Ты ее…

Диона качнула головой:

– Нет, я ее не трогала.

Только сейчас Глеб расслышал тихий плач. Он двинулся было на этот плач, но Лагин положил ему руку на плечо.

– Ходок, мне кажется, что ты не должен туда входить.

Глеб остановился. Похмурил задумчиво брови и нехотя согласился:

– Да… Пожалуй, ты прав.

Угрим на полу зашевелился.

– Мы увидели все, что хотели, – сказал Глеб, поглядывая на распростертого на полу верзилу. – Идем отсюда.

И он первым зашагал к двери.

– Куда теперь? – спросил, последовав за ним, Лагин.

– У нас много вопросов, – ответил Глеб. – Попытаемся найти того, у кого есть ответы.

Он распахнул дверь и вышел из горницы.

На улице уже рассвело. Бродяга Хомыч сидел в подводе с несчастным лицом. Завидев своих спутников, он воспрял и заулыбался щербатым ртом.

Глеб запрыгнул на телегу, подождал, пока усядутся Лагин и Диона, и взял в руки вожжи. Лошади нетерпеливо и нервно тронули с места. Должно быть, они чуяли мертвеца, лежащего под рогожей, и не могли понять, почему покойник преследует их.

Улицы Хлынь-града ожили. По деревянной мостовой, громыхая колесами, катились телеги купцов. Лошади цокали копытами, неся на своих спинах невыспавшихся, хмурых всадников. Там и сям поблескивали шеломы и медные нагрудники ратников и охоронцев.

Вдали прошло, вразнобой помыкивая и оставляя за собой лепешки навоза, небольшое стадо коров.

Разговоров на улицах было мало. Жители спешили с утра по своим делам, а разговоры оставляли на полдень, когда можно будет рассесться по приступкам и завалинкам и почесать языки.

Лагин, поглядывая на спешащих людей, тихо спросил:

– Глеб, что между тобой и Хватом? Почему этот человек так сильно тебя не любит?

Глеб помолчал, потом неохотно ответил:

– Угрим когда-то был ходоком. Очень хорошим ходоком. А потом он встретил Ратмиру. Вернее… это я ее встретил. Я первый. Он – потом.

– Ратмира полюбила тебя?

– Да.

– А ты?

Глеб молчал, подыскивая слова для ответа.

– Ты не принял ее любовь, да?

– Как тебе сказать… Сначала да, а потом…

– Ты ее бросил?

Глеб кивнул. Лагин помолчал, поблескивая очками, а после негромко спросил:

– И что Ратмира?

– Ратмира бросилась на вилы, – ответил Глеб угрюмо.

– Какой ужас, – проговорила Диона. – Она сильно покалечилась?

– Сильно, – не глядя на девушку, ответил Орлов. – Угриму пришлось идти в Гиблое место за мертвой водой, чтобы поставить ее на ноги. Хват спешил и не обращал внимания на про́клятые места. Думал, проскочит. Но Гиблое место не прощает ошибок. Он попал в вертящееся облако…

– Угрим попал в вертуна? – с изумлением переспросила Диона. – И остался жив?