Юлия Фирсанова - Работа для рыжих

…Итак, представился трепач между делом, а из дальнейшего словоизвержения мне удалось выяснить, что «кор» — это что-то вроде уважительного обращения к мужчине, типа «мистер» или «сударь», а Маллоник — собственное имя незадачливого седока. Он (угадала! Угадала! Сто баллов за интуицию!) действительно являлся юристом или, вернее, бродячим нотариусом, носителем личного ара, и следовал в Дальний Торг с важной миссией.

Произнеся слова «личный ар», человек гордо положил руку на небольшую вещицу, кажется, стилизованный свиток с угловатыми символами на цепочке. Аксессуар из какого-то странного серого дерева болтался у него на груди и никакого отношения к единице измерения площади не имел. Омоним, стало быть! Я втихую призвала кано и насладилась созерцанием золотистого ореола вокруг деревяшки. Магический, стало быть, предмет. А почему личный? Его собственный, не арендованный и не служебный? А может, тут другое? Личный ар как-то связан узами с владельцем, чтобы никто чужой не мог воспользоваться? Досконально разбирать сеточку золотистых ниточек, пронизывающих свиток, я не стала, достаточно оказалось приглядеться чуть внимательнее, чтобы заметить, что малая часть «пряжи» с «катушки» перекинута и на Маллоника. Стало быть, пока буду считать личный ар персональным артефактом нашего нового знакомца.

Кстати, пока седок трепался, временно прекратив экзекуцию, жеребец заинтересованно прядал ушами, косился главным образом в сторону Дэлькора и бежать не пытался. Наверное, в крайнем случае рассчитывал запинать нас всех гуртом.

Бедолага-владелец закончил живописать плачевные плоды несросшихся отношений с конем очень резким движением верхней конечностью. Темперамент и жестикуляция до добра не довели. Господин юрист скривился от острой резанувшей боли и схватился за бок. То ли умудрился до нашей встречи свалиться с беспокойного коника, то ли сподобился огрести от него же, родимого, копытом.

— А конь, видать, бешеный! От Выселков спокойно шел, а теперь будто подменили! — напоследок пожаловался бедолага-нотариус.

Фаль пренебрежительно фыркнул и прокомментировал мне на ухо:

— Я бы тоже взбесился, если бы меня упокойницей опоили!

— Мм, чем? — заинтересовалась я, потребовав «продолжения банкета», то есть снабжения бесценными данными.

— Травка такая есть, сладкая, — пояснил сильф и обиженно прибавил: — Только после нее спать хочется и в голове шумит.

— Грудь болит и нога? — принимая информацию об интоксикации лошадиного организма к сведению, сочувственно уточнила я у продолжающего кривиться Маллоника.

— Нога сильно ушиблена, два ребра сломаны, одно треснуло, — очень тихо, так, чтобы слышала только я, дал справку Гиз.

Каким-то образом он был способен определять степень повреждения организма. Может, какой-то из амулетов Тэдра Номус заныкал при увольнении? Так ведь Кейр вроде говорил, что его почти без ничего вышвырнули нам на поруки. Или на всякий пожарный случай у моего киллера еще на Вальдине был оборудован схрон с необходимыми вещами? Но как бы то ни было, а штука эта полезная, профессионалу завсегда полезно знать: добит клиент или только притворяется.

— Болят, добрая кори, — согласился дяденька. — Придется в селе целительницу искать с аром, в моем деле ждать, пока само заживет, — время и клиентов терять!

— Давай полечу, — щедро предложила я, рассчитывая, что после медицинских процедур нотариус будет более склонен к заключению договора купли-продажи на льготных условиях.

— О, так ты носительница ки-ара, — гордясь своими аналитическими способностями, предположил мужчина, одарив меня еще одним новым словечком. Но если «ар» не переводился никак, то «ки» чиркнуло по сознанию ассоциацией «не свой». Это что же получается, меня приняли за обладательницу магической вещи, данной во временное пользование? — То-то я смотрю, охрана немалая! Такую ценную вещь хранить надо от лихих людей! Сделай милость, полечи, в долгу не останусь!

Я подошла поближе к пациенту, призвала самый часто используемый набор рун и наложила руки на пострадавший бок и бедро нотариуса. Тот во все глаза уставился на мои пальцы, буквально обшарил руку взглядом, а когда разглядел браслет-змейку на запястье, просиял. Кажется, мою маленькую подружку сочли тем самым ки-аром. Чуть позже, когда руны успешно залечили повреждения, Маллоник обратил внимание и на восседающего на моем плече сильфа. Неужто увидел?

— Милая пташечка, кори! Из ксарийского леса, да? Там такие пестрокрылые щебечут! Птенцом подобрали или прикормили?

При упоминании невинного слова «прикормили» со стороны Гиза и Кейра послышалось какое-то сдавленное хрюканье, а Фаль возмутился:

— И вовсе я не птица! Слепая ты тетеря!

— Ишь, как дивно чирикает! — заслушался оскорблением кор, окончательно убедив меня в том, что здешний люд вместо сильфа видит и слышит то, что хочет видеть и слышать, то есть какую-то милую птичку экзотной расцветки.

— Мы просто подружились, — расплывчато ответила я Маллонику, благо что тот не ждал географических и зоологических подробностей. — С вашим конягой тоже подружиться хотим, вон Киз из охраны без коня остался, прикупить в селе хотели, а тут вас на дороге встретили. Продадите?

— Он же бешеный?! — опешил нотариус от того, что я уперто продолжала настаивать на заключении провальной сделки.

— Ничего, мы тоже не совсем нормальные, — рассмеялась я. — Идеально впишется! А чтобы не бузил, Дэлькор за ним присмотрит и к порядку призовет. Правда, милый? Предложи-ка этому красавчику место в команде. — Ласковое почесывание шеи заставило эльфийского проказника на несколько секунд блаженно прикрыть глаза и проржать нечто согласно-ласковое в ответ.

Потом Дэль повернул голову к буяну об одном носке, и интонации ржания, дополнившегося пофыркиванием, изменились, стали какими-то властно-деловитыми. Вот и говори после этого, что лошади глупы и к членораздельной речи не способны. Может, лошади и не способны, а вот эльфийские жеребцы еще как! Мой конь сказал, черногривый скандалист услышал и, что важнее, понял. Он склонил голову набок, поразмыслил и буквально напролом, практически сквозь своего бывшего владельца (тот успел-таки отскочить) прошествовал к нашей группе. Конь сделал выбор! Причем прошествовал он аккурат к Кизу, делившему лошадь с братом.

— Так ты носительница двух ки-аров? Еще и зверями-птицами повелевать способна? — Нотариус изумился настолько, что даже не стал заявлять протест насчет лошадиной самоволки. Зашарил было по мне глазами, выискивая артефакт, пуговички на эльфийской рубашке осмотрел, но так до конца — оно или не оно — определиться не смог.