Маргарет Уэйс - Драконы осенних сумерек

Танис, разыскивавший оброненный лук, увидел, как приподнялся Рейстлин.

– Нагнись! – посоветовал он магу, а Карамон потянулся к брату рукой. Но Рейстлин только оскалил на них зубы и запустил пальцы в кошель, висевший у пояса. Стрела ударила в банку совсем рядом с ним, но маг даже не вздрогнул. Танис хотел было силой заставить его пригнуться, но вовремя сообразил, что Рейстлин погрузился в предельное сосредоточение, необходимое для произнесения заклинания. Потревожить мага в этот момент значило вызвать непредсказуемые последствия. Рейстлин мог забыть волшебные слова или, что гораздо страшнее, произнести их неправильно.

Танис стиснул зубы: ему осталось лишь наблюдать. Вот Рейстлин поднял тонкую, костлявую руку, и то, что он вынул из кошеля, медленно посыпалось между пальцами на дно лодки. Танис увидел, что это был песок.

– Аст тасарк синуралан кринави… – пробормотал Рейстлин, а затем медленно провел рукой, словно отгораживаясь от берега. Танис посмотрел на преследователей. Один за другим гоблины роняли луки и валились наземь, как если бы Рейстлин касался каждого по очереди. Дождь стрел прекратился. Гоблины, находившиеся дальше от берега, с яростным воем устремились вперед. Но к тому времени усилия Стурма далеко отогнали лодку от берега, и их стрелы уже не могли причинить вреда беглецам.

– Отличная работа, братишка! – с чувством проговорил Карамон. Рейстлин заморгал, словно возвращаясь из другого мира, и вдруг бессильно обмяк. Карамон подхватил его и обнял, прижимая к себе. Спустя некоторое время Рейстлин зашевелился и глубоко вздохнул, но тут же мучительно закашлялся.

– Все в порядке, – прошептал он, высвобождаясь из рук Карамона.

– Что ты с ними сделал? – спросил Танис, выдергивая вражеские стрелы и выбрасывая их за борт: гоблины нередко пользовались ядом.

– Усыпил, – прошипел Рейстлин, стуча зубами от холода. – Я должен отдохнуть… – Съежился и затих, привалившись к борту.

Танис внимательно посмотрел на мага. Ничего не скажешь, у Рейстлина действительно прибавилось и умения, и силы. Вот если бы можно было еще и полностью доверять ему…

Лодка шла через озеро, отражавшее свет звезд. Слышен был только равномерный плеск весел да сухой, изматывающий кашель Рейстлина. Тассельхоф откупорил бурдючок с вином, который Флинт, несмотря ни на что, все-таки ухитрился не потерять. Теперь Тас пытался заставить озябшего, трясущегося гнома отпить хоть немного. Тщетно: Флинт, скрючившийся на дне лодки, неподвижным взором смотрел на волны и содрогался всем телом.

Золотая Луна зябко куталась в меховой плащ. По обычаю своего племени, она была одета в штаны из тонкой оленьей замши, юбочку с бахромой, куртку, подпоясанную ремнем, и мягкие кожаные сапоги. Когда Карамон бросил Флинта в лодку, ее окатило водой: мокрая замша прилипла к телу. Золотая Луна озябла и стала дрожать.

– Возьми мой плащ, – сказал Речной Ветер и начал стаскивать с плеч тяжелую медвежью шкуру.

– Не надо, – Золотая Луна отрицательно мотнула головой. – Ты только что перенес жестокую лихорадку, а я… ты же знаешь, что я никогда не болею. Но если ты, воин, обнимешь меня… – тут она подняла глаза и улыбнулась ему, -…то нам обоим станет теплее.

Речной Ветер притянул ее к себе и шепотом поддразнил:

– Это твой царский приказ, Дочь Вождя?

– Конечно. – Золотая Луна прижалась к его широкой груди и счастливо вздохнула. Посмотрела в звездное небо… и застыла, задохнувшись от волнения.

– Что такое? – спросил Речной Ветер и тоже вскинул голову к небу.

Другие беглецы не поняли их разговора. Но все слышали, как ахнула Золотая Луна, и видели, как что-то в небе приковало взгляды этих двоих.

Приподнявшийся Рейстлин откинул капюшон, но тут же закашлялся. Когда приступ миновал, он обшарил небо пристальным взглядом. И тоже замер, а глаза его изумленно округлились. Протянув костлявую руку, он схватил Таниса за плечо и так вцепился в него, что полуэльф едва удержался, чтобы не вырваться.

– Танис… – с трудом дыша, прохрипел Рейстлин. – Созвездия…

– Что – созвездия? – спросил Танис, не на шутку испуганный внезапной бледностью, покрывшей металлически-желтое лицо мага, и лихорадочным блеском его глаз. – Что такое?

– Их… нет! – просипел Рейстлин, и новый приступ кашля согнул его в дугу. Карамон обнял его за плечи, ни дать ни взять опасаясь, как бы тщедушный брат не рассыпался на кусочки. Отдышавшись, Рейстлин утер губы ладонью, и Танис увидел на его пальцах темную кровь.

– Созвездия, – сказал Рейстлин. – Одно, называемое Владычицей Тьмы, и второе, известное под именем Доблестного Воина… Оба исчезли! Она явилась на Кринн, Танис, и он сошел биться с нею. Самые скверные слухи, которые доходили до нас, подтвердились… Война, смерть, разрушения… – Очередной приступ кашля заставил его умолкнуть.

Карамон снова обнял его.

– Ну, ну, Рейст, – сказал он, пытаясь успокоить брата. – И что ты так расстраиваешься? Это же только звезды…

– Только звезды, – повторил Танис. Голос его прозвучал безжизненно.

Стурм снова стал грести, сильными взмахами гоня лодку к противоположному берегу.

6. НОЧЬ В ПЕЩЕРЕ. ТАНИС ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Холодный ветер все сильней морщил озерную гладь. С севера надвигались тяжелые тучи. Они постепенно закрывали зияющие черные дыры, оставленные упавшими звездами. Пошел дождь. Беглецы нахохлились, прикрываясь плащами. Карамон присоединился к Стурму на веслах. Богатырь все пытался заговорить со Стурмом, но тот не отвечал ему и греб в мрачном молчании, лишь изредка бормоча что-то по-соламнийски себе в усы.

– Стурм! Вон туда, налево, между теми утесами! – окликнул Танис, указывая рукой.

Стурм и Карамон гребли, не жалея сил. Завеса дождя то и дело скрывала приметные скалы: был миг, когда друзья всерьез решили, что заблудились в ночи, но потом скалы вновь проглянули впереди. Стурм с Карамоном развернули суденышко, и Танис, выпрыгнув в воду, подтащил его к берегу. Дождь уже не моросил, а лил как из ведра. Мокрые, продрогшие, беглецы выбрались из лодки, причем гнома пришлось нести – на Флинта напал от страха столбняк. Речной Ветер и Карамон спрятали лодку в густых прибрежных кустах, а Танис повел остальных по крутой каменистой тропе к небольшому отверстию, зиявшему на поверхности утеса.

Золотая Луна с немалым сомнением смотрела на открывшуюся дыру. С виду это была всего лишь крупная трещина в камне. Однако внутри оказалось достаточно места, чтобы все могли улечься и вытянуть ноги.

– Замечательный домик, – оглядевшись кругом, сказал Тассельхоф. – Вот только мебели маловато!

– Для ночлега сгодится, – ответил Танис и усмехнулся: – Даже наш гном, я думаю, не станет жаловаться на отсутствие мебели. А закапризничает – вынесем его наружу и уложим спать в лодке!