Андрей Лавистов - Нелюди Великой реки. Полуэльф

— Отлично, Иван Сергеевич. — К унтеру постепенно возвращался его нормальный цвет лица. — А то пули серебряные, тут контроль нужен…

Еще и пули серебряные — вот это да! На оборотня идем, как взрослые, с серебряными пулями. А я мог бы под шумок заныкать патрон-другой… Вообще облом…

— Ладно, приступайте… — Иван Сергеевич чуть не мурлыкал — настойчиво зрело ощущение, что пристав как нельзя больше доволен сложившимся положением, и даже мои шуточки ему по вкусу — настолько он наслаждался. Повернулся и зашел в дверь полицейской части, покинув крыльцо и оставив меня наедине с норлингами, друэгарами и унтером, смотревшим на меня как сфинкс на глуповатых и недалеких путников, попавшихся ему на дороге.

— Налево шагом марш, — скомандовал унтер и досадливо сморщился, когда мы все, ополченцы «по найму», выполнили команду через пень-колоду. В строевом шаге, как мне всегда казалось, нет ничего сложного, но как выяснилось, и ему надо учиться. Впрочем, унтер по мере нашего движения только морщился, но никак не комментировал потуги «особой» группы городского ополчения. Сдерживается… Какой молодец. Норлинги топали как умели, друэгары вообще молодцами, ну и я старался — все-таки виноват я перед унтером: мой спектакль на Ивана Сергеевича был рассчитан, а правильную реакцию дал не он, а безвинный фельдфебель, если я правильно разобрался в нашивках этого, как его… Парфенова. И чего это пристав такой довольный?

Фельдфебель оказался вовсе не фельдфебелем, а жандармским вахмистром, но от этого мы не слишком пострадали — гонял он нас строевым шагом недолго. До первого поворота направо, еще раз направо, и мы оказались на заднем дворе полицейской части — пустынном, поросшем веселенькой такой зеленой травкой: не успела еще запылиться, да и косить ее еще не косили. В тени куста лежала дворняга, зевая и порываясь почесать задней лапой загривок. Как бы мне ей не позавидовать вскорости — день обещает быть солнечным…

— Становись! — зычно крикнул вахмистр, явно обрадованный тем, что на заднем дворе мы никому не видны и его достоинство не пострадает от того, что мы такие неумехи. — Оружие разрядить и приготовить к досмотру!

Ладно, это мы можем. А появится на заднем дворике чешуйчатая — так ее наблюдающий из «виллиса» военный патруль покрошит из пулемета.

Ко мне вахмистр направился в первую очередь. Выщелкав патроны из «тарана», я откинул барабан у «чекана» и подхватил ладонью вытолкнутые экстрактором патроны. Подкинув их на ладони, я с негромким стуком ссыпал все в карман. Вахмистр с удивлением посмотрел на меня, наткнулся на мой «расплывающийся» взгляд, тщательно проверил «таран», потом подобревшим взглядом осмотрел пустые каморы «чекана», заглянув в канал ствола. А «таран»-то и револьвер вычищены! Ай да я!

— Орел! — Вахмистр Парфенов отошел вполне успокоенный, но снайперку и не подумал отдать. Я от такой военной косточки и не ждал, что он приказа не исполнит, хотя что-то сомневаюсь, что Иван Сергеевич имеет полное право ему приказывать.

А дальше началось нечто довольно интересное для всех, кроме меня. По команде Парфенова все разделились на три группы, почему-то по цветам. Красные, синие, желтые.

— Красные, вперед! Желтые — прикрывают! Синие — готовятся!

— Синие — вперед, желтые — готовятся, красные — прикрывают!

И так до бесконечности. Друэгары, желтые, оказались понятливы и дисциплинированны, норлинги, несмотря на свой нордический темперамент, увлекались и забывали о секторах стрельбы, которые им нарезал Парфенов. Главный их Сваарсон, тот самый, в рогатом шлеме, вначале пытался дублировать команды вахмистра, но был немедленно поставлен на место самым грубым способом, с упоминанием всей его родословной во всей падежной парадигме. В других условиях Сваарсон уже дрался бы с вахмистром, но здесь он, кажется, признал свою неправоту и только злобно сопел, услышав в очередной раз замечания Парфенова.

А я скучал. Всего-то делов — идти вперед, поворачиваться, идти назад, и так многократно. Я — подсадная утка. Я иду вперед, и меня не касается, согласованно или не очень двигаются норлинги с друэгарами. И это повод посматривать свысока на тех и других. Я всего лишь улыбался, даже не ржал, пальцем тоже не показывал, но норлинги смотрели подозрительно, и похоже, у Сваарсона будет шанс оторваться — за вахмистра. И еще я этому викингу дорожку перебежал в том смысле, что он, как самый храбрый, вперед рвался, а впереди-то я пойду. И не объяснишь ведь, что это первое место я бы с удовольствием ему уступил, даже доплатил бы.

А вот вопрос — кто еще в «платную» группу ополчения пойдет? Понятно, те, кто себя ценит повыше прочих. И быть просто грузчиками в торговых точках или там докерами, паромщиками и вышибалами в городе пришлых им не очень весело. На родине-то они воины…

Перерывчик наступил примерно через два часа учений. Унтер убежал докладывать по начальству, что группа, выпущенная на улицы Сеславина, с вероятностью в восемьдесят процентов друг друга не перестреляет. А мне бы лучше в сторонке постоять. Вот в тенечке и постою. Солнышко трудится не отлынивая… Норлинги собрались кучкой, что-то коротко переговорили, и почти сразу от них отделился невысокий, но широкоплечий малый с бесхитростным широким лицом и косичками на висках. Бородка у него едва пробивалась, такими тоненькими романтическими кудряшками. Но кольчуга из мелких колец сидела на нем так, как на мне, наверное, никогда сидеть не будет — для этого плечи бы мне отрастить надо. Северяне разобраться решили, кто тут круче.

Норлинг быстро пересек двор и подошел ко мне с утверждением, высказанным хотя отрывисто и злобно, но по-великореченски, то есть по-русски:

— Ты с нами не пойдешь, эльф!

— Конечно, я пойду впереди!

Вот тут он сел. Впрочем, пока я лью воду на его мельницу.

Оглянувшись на хмурую группу норлингов, даже не на них, а на угол здания, из-за которого мог в любую секунду выскочить вахмистр и где уже маячил на стреме дозорный, зачинщик выложил свой главный козырь:

— Мы не пойдем за эльфом!

— Ваше право — сами с Парфеновым разбирайтесь!

Опять он сел. Сейчас пойдет последний довод. И точно:

— Мы таких, как ты… камнями забиваем.

— Хоть вешайте, я не из таких.

— Все эльфы не мужчины.

— Врешь. Такие же мужики, как и вы.

Уперся, понимаешь, как баран. Можно, конечно, было по-другому. Спросить, откуда он так хорошо разбирается, кто такой, а кто нет. Подозрительно это! Может, он сам… не такой?

Или просто объяснить учительским тоном, что если бы эльфы все «такие» были — как народ бы сохранился?