Тереза Тур - Мой ректор военной академии (СИ)

— На самом деле, ничего страшного не произошло. И не произойдет. Просто у них сегодня на закате состоится дуэль — и после этого все участники, как вы понимаете, будут торжественно препровождены в карцер.

— Как дуэль? Как карцер? — уже бежала я.

— Куда вы? — раздался окрик мне в спину.

— Я забираю своих сыновей — и мы уезжаем, — отрезала я. — Немедленно.

— Никуда вы не поедете. И молодые люди останутся там, где они есть, — лед в его голосе обжигал.

Я дернула дверь на себя. Она не открывалась.

— Прекратите истерику, сядьте — и послушайте меня внимательно, — раздался приказ.

Поскольку я не собиралась его слушать — я упорно дергала ручку двери.

— Госпожа Лиззард! — новый окрик. — Вероника! Прекратите сейчас же. Я почему-то считал вас спокойным уравновешенным человеком — только потому и предупредил. А вы…

Он взял меня за плечи, развернул к себе:

— Да вы дрожите вся, — в голосе теперь слышалось удивление — и мне нестерпимо захотелось его чем-нибудь стукнуть. — Успокойтесь. Им ничего не грозит. Сядьте.

Милорд Верд усадил меня на стул и уставился на меня темными-темными, практически черными глазами.

— Налить вам выпить?

Я покачала головой — что еще ожидать от мужчины, когда тот хочет успокоить.

— Разве что нечто мутное и явно крепкое, что вы пили вчера, — вырвалось у меня.

— Что? — вот тут опешил он. — Вы претендуете на мой гномий самогон, который мне ввозят лично и контрабандой?

Признавая поражение, я подняла руки вверх:

— Простите, нервы. Так что случилось?

ГЛАВА 9

Мне все-таки удалось удивить милорда Верда.

— Никогда не видел настолько упрямую женщину! — рычал милорд Верд в конце нашего разговора, но мне удалось главное — мне разрешили наблюдать за дуэлью.

Для себя я решила, что если почувствую хоть какую-то угрозу для Рэма или Пауля — то немедленно прекращу весь этот цирк — и мы, активировав артефакт перехода, просто-напросто исчезнем.

— Еще раз вам повторяю — ничего непредсказуемого или экстраординарного не происходит. Представьте себе — молодые люди всегда, во все времена, выясняли — кто первый, кто самый сильный… На мой взгляд, мастер Рэм и мастер Пауль поступили вполне достойно, соответственно ситуации. Им сказали о том, что они — ублюдки из рода ублюдков — и мастер Рэм немедленно кинул перчатку в лицо юному маркизу Борнмуту. Мастер Пауль тут же поддержал брата, заявив, что выступит в роли секунданта. Должен отметить, что я всецело на их стороне — они ведь с братом записаны как мои дальние родственники — следовательно, оскорбление нанесено и мне.

— Я вот чего не понимаю… Если администрация в курсе конфликта, если вы и остальные преподаватели все знаете, то почему?

— Не остановим?

— Да. Ведь кто-нибудь может пострадать.

— Может, — согласился милорд. — Но если мы будем все время вмешиваться — как мы воспитаем молодых мужчин? Приученных отвечать за свои слова — а юный маркиз, безусловно, заслуживает трепки.

— А какой урок должны извлечь мои дети?

— Если хочешь, чтобы к тебе и к твоей семье относились с уважением и пиететом — надо быть сильным.

— Сильным, сильным, сильным… Вы заметили, что все время повторяете это слово. Может, надо быть умным — и уметь избегать конфликтов?

— Ну, во-первых, сила ума не отменяет…

— В нашей местности любят говорить: «Сила есть — ума не надо», — проворчала я.

— Никогда не слышал, — удивленно посмотрел он на меня — и я прикусила язык — нашла, кому русские народные поговорки цитировать!

— А во-вторых? — постаралась я отвлечь милорда Верда.

— Во-вторых, всегда надо уметь защитить то, что тебе дорого. К сожалению, наш мир не совершенен — и это может сделать только сильный. Причем я имею в виду не только силу тела. Но и силу духа. Кстати, вы умеете ездить верхом?

— Нет, — я удивленно посмотрела на милорда Верда, не понимая, откуда такой переход с тему на тему.

— Экипаж будет весьма и весьма приметен. А мне бы не хотелось афишировать свой интерес и свое присутствие. Сударыня, нам придется пойти на серьезное нарушение приличий.

Честно говоря, я подумала, что он иронизирует. Посмотрела прямо ему в глаза — нет. Серьезен. И прямо-таки огорчен мыслью об этикете. Что же мне придется сделать?

— Милорд, я всецело доверяюсь вам, — постаралась, чтобы и мой голос не нарушал патетичность момента.

— Мне придется посадить вас в седло перед собой.

— Хорошо, — кивнула я.

Мы договорились, что я буду его ждать за воротами поместья — там неподалеку от них среди дубов лежал огромный камень — практически кусок скалы — заросший мхом. Вот около него мне и приказали быть в восемь вечера.

— Я возьму вас, если вы будете спокойны, — сказал мне напоследок милорд Верд. — Если я увижу хоть какие-то признаки истерики, нервического припадка и чего-нибудь дамского — я выдам вам нюхательные соли и оставлю дома.

Ну что на это скажешь — я коротко поклонилась — и вышла. На этот раз дверь сразу распахнулась.

До восьми вечера я всячески пыталась себя занять — чтобы действительно не скатиться в истерику. Терять самообладание сейчас было нельзя. Я взяла книгу расходов — и стала составлять списки покупок на следующую неделю. Потом сходила к Каталине и обсудила меню. От меня, наверное, шла такая энергетика, что ни подколок, ни возражения я не услышала. Запланировала генеральную уборку на понедельник, отправила Вилли сообщить поденщицам, что мы их ждем. Определилась, кто сколько получает в неделю — подумала, как попросить милорда Верда добавить несколько монет Вилли — очень хотелось помочь мальчику.

И хотя от выматывающего тиканья в голове я не избавилась — да и это было бы невозможно — в руках я себя держала.

Я прибежала к камню рано — сил ждать уже не было. Понарезала круги вокруг деревьев. Еще раз запретила себе думать о плохом. Напряженно застыла, вслушиваясь — когда же раздастся стук копыт.

— Вы забыли шляпку и перчатки, — поприветствовал меня милорд Верд, подъехавший со стороны, противоположной от дома. — Постарайтесь впредь так не делать.

— Хорошо, — не говорить же ему, что головных уборов я даже нашей питерской зимой не ношу.

Он возвышался надо мной. Его конь нетерпеливо перебирал ногами, поглядывая с истинно аристократическим высокомерием на букашку в моем лице, что мешалась у его ног.

— Не отправлю вас домой только лишь потому, что намерен накинуть на нас личину невидимости. Я думаю, вы согласитесь, что никому не за чем знать о том, что мы с вами ездили наблюдать за ходом дуэли.