Ирина Котова - Королевская кровь

Боль и ярость армии невозможно было описать словами. Солдаты рыдали, как дети, раздирая себе лица ногтями, беспомощно наблюдая, как бьются в кристальной ловушке их божественные господа, как тихо, один за другим, как опадающие листья, опускаются они вниз и как вырастает вокруг них каменная стена горы.

Храбрые воины, преодолевшие изматывающий полугодовой переход, оставившие в снежных пиках треть войска, недолго раздумывали. Они лавиной кинулись на помощь, но были остановлены у прозрачной стены, окружившей проклятое государство их врагов.

Как рассказывали предку Нодери, когда драконы не вернулись, дворцы опустели, фонтаны перестали бить, а подземные снежные хранилища растаяли. Дожди остановились, и песок забрал тучные пастбища себе. За несколько недель и города занесло песком. Растерянные и осиротевшие дети пустыни, чтобы спасти остатки стад и свои жизни, собрали пожитки и ушли кочевать по оазисам. И было это ровно пятьсот лет назад, когда жил далекий прапрапрадед Нодери и мышцы его были сильны и молоды, а глаза остры…

Вот сейчас глаза его далекого праправнука явно подводили — иначе чем объяснить почудившуюся ему огромную крылатую тень, закрывшую на миг звезды? Он долго вглядывался в темное небо, и в груди вспыхивала и гасла безумная надежда. Пока он, наконец, не встал и не поковылял за шатер, на крутой бархан. Он с трудом, опираясь на палку, превозмогая проклятую старческую слабость, преодолел такие нужные пятьдесят шагов и замер, восстанавливая дыхание и откашливаясь. Впереди, далеко на юге, колыхались и вспыхивали в небе сияющие призрачные занавески, великолепное северное сияние.

Старик грузно опустился на песок и вознес небу короткую молитву. Затем поспешил обратно в поселение. Надо было сообщить пустынному народу, что Царь Юга вернулся и Белый Город снова жив.

Через три дня в пустой и чистый город сквозь барханы песков пришли кочевые дети пустыни, пра-пра-…-правнуки тех, кто покинул когда-то опустевший Город. Они пришли, ведомые надеждой. Они не забыли ни своих обычаев, ни своих предков, ни того, кто властвовал над ними. Поэтому первым делом они отправили в высящийся над городом дворец сотню старейшин с богатыми подарками, красивейшими женщинами и лучшими верблюдами, жеребцами и баранами. Был среди старейшин и белолунный Нодери. Его, как первым возвестившего возвращение Царя, везли с особыми почестями, на крепком палантине, взятом на плечи четырьмя молодыми парнями.

У ворот молчаливого бело-лазурного дворца с пятью радужными куполами они остановились, спешились и все как один, встали на колени.

— О великий Валлерудиан, Владыка Песков и Дождей, — начал Нодери давно заученную формулу своим старческим дребезжащим голосом. — Прими детей своих, окажи нам свою милость, дай нам свое благословение.

Белые резные ворота молчали. Молчали фонтаны у ворот и в городе, и небо не проливалось дождем. Молчали и молились стоявшие на коленях старики, прекрасные женщины и суровые воины. Они были готовы молчать так, пока не свалятся замертво. Владыке нужно было время услышать их молитвы, подумать и узнать их снова

Солнце давно спустилось за край мира, когда над склоненными людьми подул влажный прохладный ветер. Скрипнули ворота, приглашая гостей зайти. Запели, забили живые фонтаны ледяными струями подземной воды. А за городом, над сухими и безжизненными пастбищами стали собираться темные дождевые тучи.

Вошедшие старики и сопровождавшие их молодые помощники, оставившие дары у ворот, долго шли к тронному залу. Но господина своего они нашли на ступенях перед внутренними покоями, во внутреннем дворе с колоннадой по стенам и проснувшимся фонтаном посередине.

Прежде, как рассказывали, он был бел, красноволос и красив, теперь они увидели совершенно лысого, безбрового, страшно исхудавшего и посеревшего нагого мужчину. На руках и ногах его не было ногтей, кожа была покрыта струпьями, словно облезала. Глаза его были закрыты, грудь ходила туда-сюда с хрипами. Губы были бескровны и сухи. Нодери встал на колени и прикоснулся рукой к груди владыки, там, где редко и неровно билось сердце. Владыка умирал. Видимо, оживление Белого Города забрало его последние силы.

Старый пастух повернулся к молодым и прошептал, стараясь не потревожить умирающего:

— Бегите ко входу и несите сюда баранов, не меньше десятка! А вы — жгите костры, прямо здесь!

Никто не посмел ослушаться. Сопровождающие быстро натаскали штор из драгоценного суссона и сундуков из кедра и сосны, порубили их и возожгли костры. Пламя занялось быстро и наполнило и так раскаленный воздух жаром. Господина перенесли на сооруженное ложе из шкур, укрыли. У притащенных баранов резали горло, набирали горячей крови и поили, сначала по чайной ложке, потом чашками, а затем и ковшами, попеременно кровью и ключевой водой из фонтана.

Нодери первый увидел, как черты лица Владыки стали разглаживаться, услышал, как задышал спокойнее и ровнее царь его народа. И тут же приказал вести еще баранов, прямо сюда, во внутренний двор, да поскорее. А приведя их — прятаться у стен и не двигаться. Господин сейчас будет просыпаться.

Огонь костров быстро сожрал принесенную драгоценную пищу, и теперь угли тлели и переливались вокруг неподвижно лежащего тела. Бараны испуганно мемекали, люди, почти не дыша, прижались к стенам круглого двора за колоннадой. Были слышны только молитвы стариков и крики животных, чувствующих необъяснимый ужас.

Тело на шкурах дернулось, выгнулось, забилось, разворачиваясь в лежащего на спине белого дракона. С ужасающим ревом зверь бился во дворе, круша хвостом и крыльями фонтан и колонны. Затих, с трудом перевернулся на бок, сфокусировал красный туманный взгляд на людях за колоннами. Потянулся к ним…но тут снова закричали и побежали прочь бараны, а чудовищный ящер с утробным воем потянулся за ними, схватил первого, разорвал, брызнув кровью, мгновенно заглотил, потом второго, третьего.

Бойня продолжалась около часа, и с каждым съеденным животным движения дракона становились уверенней, а взгляд — осмысленней. Наконец он остановился, оставив из стада не больше пятнадцати отчаянно мемекающих барашков, грузно повернулся к фонтану, опустил в воду заляпанную кровью морду и начал гулко пить. От его морды по водной поверхности пошли маслянистые кровяные круги.

Наконец он напился, повернул голову и стал снова разглядывать взглядом, в котором горело пламя, затаившихся за колоннами людей. Он и забыл, какие они червячки, маленькие и хрупкие. Вперед вышел ковыляющий дед, и дракон рыкнул, запретив подходить ближе. Дед повалился на колени