Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
— Что ж, — доктор поднялась, обозначив конец сеанса. — Главное — никаких прогулок послезавтра ночью, обещаете? Оставайтесь с близкими, не отпускайте их от себя, пока не уснете.
Врать нехорошо, но Туомас на этот раз не придумал ничего лучше, поэтому кивнул и вышел, зная, что больше сюда не вернется.
Утро Туомас посвятил выбору мяса. Как верно догадалась доктор Нуман, он составил кое-какой план и начал последний день с того, что купил в магазине десять килограммов отборной говядины и отнес в приготовленное для схрона место. К обеду туда добавились новая прочная цепь, сделанная на заказ, комплект сменной одежды, вода и полотенца.
Туомас действительно много гулял и во время прогулок изучил окрестности досконально. Таунхаусы продолжали строиться — центральная аллея по плану тянулась аж до границы с парком Нумменранта. Шагая мимо еще не застроенных участков, Туомас думал только об одном: никто не должен пострадать.
Для этого пришлось пренебречь добрым советом доктора и ни в коем случае не ночевать дома.
— Куда это ты? — пробасил с кухни здоровяк Уве, когда в одиннадцатом часу Туомас накинул куртку и уже стоял в дверях.
У зятя не было корочек универа, но за дурака Ханна бы не вышла. Туомас проглотил комок в горле.
— Прогуляюсь. Полчаса и назад.
— Кому заливаешь? — беззлобно бросил Уве. — Ханна беспокоится. Где тебя потом голого искать?
Туомаса захлестнула нешуточная паника: он думал, что ночь в подвале осталась между ним и сестрой.
— Мне надо выйти, Уве. Это быстро.
— Черта с два тебе надо. Выйди на террасу и продышись.
Уве вышел в коридор, и по его лицу Туомас понял, что дело дрянь. Лично на него, как он подозревал, Уве по большому счету плевать — но тот знал, как Ханна привязана к младшему брату. И вот теперь этот бык собирался совершить подвиг, который грозил обернуться трагедией.
— Не мешай, Уве. Прошу тебя.
— А то что? — поинтересовался тот и беззлобно ухмыльнулся, вытирая полотенцем огромные ладони.
Вместо ответа Туомас развернулся и открыл было дверь, но Уве схватил его за плечо и дернул обратно в прихожую.
— Я сказал, не мешай мне! — проревел Туомас и оттолкнул здоровяка, не особо надеясь сдвинуть двухметровую каланчу с места.
Однако Уве перелетел через вешалку, небольшой пуф и тяжело приземлился на ковер в центре гостиной. Туомас, не теряя времени, рванул прочь из дома.
«Пособие…» не соврало и здесь: его сила стала во много раз превышать прежнюю. Вспомнив, как стремительно двигался Найджел, Туомас припустил в сторону парка.
Над коробкой из-под пиццы роились мухи. Холодный воздух жалил обнаженную кожу, мышцы свело судорогой, и каждый вздох требовал невозможных усилий. Туомас помотал головой, пытаясь отделить сон от яви: если все прошло по плану, то он должен лежать на корнях деревьев или в низине, поросшей кустами созревшей голубики, никаких коробок из-под пиццы и уж тем более асфальта. Он ощупал тело, с трудом разминая одеревеневшие пальцы, — цепь пропала.
Наплевав на боль, Туомас поднялся. Вместо ласковых елей вокруг громоздились мусорные баки; ветер приносил обрывки непонятных слов — Туомас понял, что находится в десятке метров от стройки очередного таунхауса.
Цепь не выдержала. И мяса не хватило.
Голодный зверь вырвался и пришел в поисках добычи к самой границе поселка. Счастье, что никто не попался ему навстречу… или попался? Как понять, навредило чудовище кому-то или нет, если память милосердно отключалась во время превращения? Туомас несколько минут простоял над ближайшим мусорным баком, глядя на капли желчи, стекавшие с губ.
Сколько еще он будет испытывать судьбу, пока однажды не случится непоправимое?
Он прикинул время по солнцу — получилось около восьми утра. В «Пособии…» не было ни слова о том, когда именно происходит обратная трансформация, — Туомас поставил целью это выяснить. Он потянулся, чтобы почесать за ухом кота, сидевшего на краю ближайшего бака, но животное, выгнувшись дугой, оскалилось и зашипело, распушив хвост. Оба попятились, кот при этом соскользнул лапами с края бака и поспешно ретировался. Туомас потрусил обратно в глубь заказника, надеясь обойтись без встречи с какой-нибудь активной пожилой парой на прогулке.
Большинство домашних животных — рыбки не в счет — не выносят оборотней, особенно кошки и лошади. Неведомый автор «Пособия по выживанию…» опять оказался прав, а Туомас получил очередное доказательство, что его ликантропия вовсе не мнимая, как бы доктор Нуман ни верила в обратное.
Схрон остался на месте: Туомас в пару глотков опустошил одну бутылку воды, вторую вылил на полотенце, обтер все тело и надел чистое белье. Ногти он стриг накануне, но сейчас они выглядели так, словно это было пару недель назад. Цепь, как он и боялся, валялась недалеко от схрона: она все же лопнула. Туомас тщательно собрал обломки, ошметки пластика и кости, утрамбовал все в один пакет и на обратном пути поглубже закопал в одном из мусорных баков.
С каждым шагом к дуплексу Ханны его все сильнее охватывал стыд перед Уве. Ничего кроме добра тот ему не желал, но Туомас был уверен, что все же поступил правильно. Останься он дома — Ханна бы сейчас рыдала над растерзанным телом мужа; и кто знает, скольким еще в поселке он мог навредить. Туомас не видел смысла подбирать слова для объяснения, почему он так и не вернулся к полуночи; и теперь остался единственный вопрос: что делать дальше? Следовать указаниям из книги Найджела, который и сам оказался на это неспособен? Или остаться и ждать — недолго, — пока сестра не убедится, что несмышленыш Муру окончательно on kaikki muumit laaksossa[8] и не сдаст его в психушку?
«Пособие…» подробно живописало «почти обычную жизнь» для оборотня: дом на отшибе, подвал с комнатой безопасности, минимум общения с соседями, никаких подозрительных действий и, самое главное, ни при каких условиях не попадать в поле зрения полиции. Но у Туомаса не было ни денег, ни дома, ни работы — и потому выход оставался только один.
Банальное бегство.
Не дойдя до дуплекса сотни метров, он различил знакомые голоса. Ханна только вернулась с ночной смены и разговаривала с мужем у открытого гаража. Еле заметно пахло бензином. Туомас неслышно подошел ближе и прислушался.
— …Чокнутый совсем, Ханни! Ты бы видела, как
