Великая Перемена (и прочая ложь) - Джо Аберкромби
— Нет, — прошептала она. Мур лежал на боку у колеса повозки, один болт в груди, другой в бедре, топорик валялся рядом с его подрагивающими пальцами. — Нет! — Гриз схватила его и развернулась, пригибаясь, оскалив зубы. Она видела приближающихся практиков. Чёрные дубинки, лица в масках. Слишком много.
— Ну, давайте, ублюдки! — заорала она, стоя над телом Мура. — Давайте!
— Сдавайся, — сказал один глухо из-под маски. Почти скучающим тоном. Гриз бросилась на него, замахнувшись, но он просто сделал осторожный шаг назад, а другой нырнул сбоку и ударил её дубинкой по бедру, когда она потеряла равновесие.
Разворачиваясь к нему, она уже падала на колено. Кто-то ещё ударил её по плечу, боль прострелила шею. Она подняла топор, но кто-то перехватил её руку, вывернул, в бок врезался сапог, выбив воздух из лёгких. Тэллоу просто наблюдал за всем с козел, как ни в чём не бывало.
— Беги! — простонала она, когда её прижали к земле. — Беги, сволочь!
Но он даже не попытался убежать, не то что сопротивляться. Просто спокойно спрыгнул с повозки, спокойно опустился на колени и спокойно завёл руки за голову, ожидая, когда его закуют.
Гриз визжала, брыкалась, плевалась и извивалась, умудрилась попасть одному практику сапогом в лицо, но двое других схватили её, прижали, и вот она уже лежит лицом в брусчатке, колено давит на спину, а на запястьях лязгают кандалы. Ещё один встал над ней, вытаскивая холщовый мешок.
Свет фонаря упал на лицо Тэллоу, и оно было другим, не как всегда. Его большие печальные глаза сузились, стали жёсткими, а губы скривились, пока он наблюдал за её борьбой. Не жалость и не страх. Презрение.
Точно как смотрели на неё охранники на фабрике.
***
Допросный дом, весна 605 года
Тэллоу как раз прикидывал, как себя вести, когда вошла Вик. Просто перебирал, что он должен знать, а о чём помалкивать. Надо быть начеку постоянно. Держать себя в тонусе. Оступишься раз — и она наверняка тебя подловит. Она была умна, в этом он никогда не сомневался. Он многому научился, просто наблюдая за ней с остальными. Как она их цепляла, как заманивала, никогда не раскрываясь до конца. Он бы никогда не догадался, что она предательница. Она была бы последней, кого он заподозрил. Если бы Костлявый не разложил ему всю картину. Она была чертовски умна. Но у него было одно преимущество, и немалое.
Она хотела ему верить.
Поэтому Тэллоу просто сделал глаза пошире. Бедный я, несчастный. Ссутулил плечи. Такой слабый, такой напуганный. Маленький жалкий неудачник. Ей нужен был кто-то слабый, кого можно защищать. Кто-то глупый, рядом с кем она могла бы блистать умом. Вот он и прикинулся слабым. Прикинулся глупым.
— Ты от них сбежала? — прошептал он.
Вик грустно улыбнулась, садясь напротив него в кресло для допрашивающего:
— От них никто не сбегает.
— Значит...
— Это я.
Он долго смотрел на неё, размышляя, как себя вести. Стоит ли кричать оскорбления? Стоит ли брыкаться, царапаться и разыграть припадок безумия? Но был шанс, что она раскусит его. Лучше вести себя тихо и позволить ей самой додумать остальное. Поэтому он просто опустил взгляд на заляпанную столешницу и сказал:
— О.
— Знаешь, с кем я только что разговаривала за дверью?
Тэллоу медленно покачал головой, хотя точно знал с кем.
— С его преосвященством архилектором.
Он сделал глаза ещё шире, хотя его преосвященство был в его камере прямо перед ней, давая несколько советов о том, как вести себя на этом самом допросе.
— Здесь?
— Собственной хромой персоной. Тебе повезло. Ты никогда не видел, как он работает. А я видела, — и она протяжно, тихо присвистнула. — Костлявый, конечно, не выиграет забег. Но когда дело доходит до того, чтобы разговорить людей — поверь мне, быстрее него никого нет. Держу пари, твоя подруга Гриз уже рассказывает ему всё, что знает обо всём на свете.
— Она сильная, — сказал он, хотя испытывал лишь презрение к этой тупой корове.
— Нет, не сильная. Но это неважно. Когда ты раздет и одинок, и он начинает резать, нет такой силы, которой было бы достаточно.
Тэллоу было совершенно наплевать, но он умел плакать по команде уже много лет и решил, что сейчас самое время позволить паре слезинок скатиться по щеке.
— Но она...
— Выкинь её из головы. Она уже повешена. Мур мёртв, а Сибальт... — В голосе Вик появилась едва заметная трещинка. Большинство бы не заметило, но Тэллоу заметил. Он видел таких, как она, в лагерях. Может, и замёрзшая снаружи, но всё ещё мягкая внутри.
— Сибальт?
— Он тоже мёртв.
— Ты говоришь так, будто гордишься.
— Нет. Но и не стыжусь. Они сделали свой выбор, ты слышал, как я их спрашивала. Так же, как спросила тебя.
Тэллоу сделал паузу, облизнув губы. Нужно действовать осторожно, убедиться, что она клюнет.
— Гриз повесят, но... не меня?
— Быстро соображаешь. Для тебя дверь ещё открыта. Для тебя... и твоей сестры.
Тэллоу моргнул, глядя на неё. Костлявый знал всё наперёд, как по волшебству. Знал, как всё сложится, почти слово в слово. Знал, что она попытается завербовать его, и как именно это сделает. Он задумался, как долго Костлявый планировал это. На сколько ходов вперёд он просчитал. Всё, что нужно было Тэллоу — это подыграть. Глупый маленький неудачник, который сделает что угодно ради сестры. Глупый маленький неудачник, который попал в переделку, и только Вик может ему помочь выбраться.
— Я сказала его преосвященству, что, возможно, тебя можно спасти, — произнесла она. — Возможно, ты мог бы послужить королю.
— Какого рода служба? — Хотя он, конечно, знал. Он занимался этим уже несколько месяцев.
— Любая, какую я выберу.
Он опустил взгляд на стол, быстро соображая. О чём бы беспокоился неудачник? Хороший маленький солдат? Не хотел бы подвести своих. Он облизнул губы.
— Предать своих братьев, — пробормотал он, будто каждое слово причиняло ему боль.
— Думаю, да.
— Какие у меня есть варианты?
— Только этот вариант, и можешь считать, что тебе чертовски повезло.
Тут он поднял
