Бродяга. Копьё Света - Айон91
* * *
А тем временем, пока Ильтирим общался с Кхатаном, находящийся в прекрасном расположении духа Шадар, спустился в общий зал, чтобы перекусить, а после, присоединившись к Этиору и Светлой Деве, навестить распорядителя, отвечающего за турнир и его участников. Но не успел Шед найти себе место, заказать еду и напитки, как услышал наполненный шелковыми тонами и бархатными этюдами голос барда, вещающий под переливы пипы легенду, по просьбам заморских гостей.
— Когда упал последний лист,
Родился воин истовый.
Поступками и сердцем чист,
Как камень аметистовый.
Нёс славу и отвагу он,
На своих плечах.
Служил верой и правдою
С клятвой на устах.
Но предан и убит был,
Своим же сувереном.
Став той же ночью
Снежен, и душой и телом…
снова стих вашего покорного слуги
Дальше Шед не слушал, а шел к тем, кто сие произведение заказал. Ведь заказанные бродячему барду строки о его прошлом, были условным сигналом о внеплановом сборе между Князем и его Генералами. И пусть некоторые из них прибыли не лично, а теневыми или магическими копиями, собрание все же состоялось. Под шум гостей и рассказы о темной натуре Снежного Князя, пятерка Генералов с их господином во главе, обсуждала тему:
— Набеги светлых на темные территории, — сказал Дриззел, разложив на столе карту с отмеченными точками, обозначающими незапланированный визит Светлого ордена и их братства на вверенные Генералам и их наместникам территории. — Они не нападают на жителей, не читают проповеди, но бродят по землям, живут какое-то время в пригородах и деревеньках, что-то записывают в свитки, отправляя голубиной почтой. Вот, — показал ворон перехваченное письмо, — я так не разобрал, — обратил внимание на написанный текст, передавая его по кругу прибывших.
Первой записку из рук ворона забрала юная дева, чей неотразимый лик, описываемый в одах и поэмах свел с ума сотни мужчин. Дева Юлитерия, из рода Снежных дюр, ду́хов, рожденных в пурге и стуже, вот уже девять с половиной десятилетий служит верой и правдой Снежному Князю. Юли — пятая по силе среди северных генералов тьмы. Но не сила, магия и уровень маны в ее вотчине важен, а отточенное годами мастерство играть чужими умами, а также умение подталкивать их мысли в нужную Господину и Владыке сторону. И Юли в этом амплуа преуспела. Пытливые умы ее мнением интересуются, сильные мира сего к ее словам прислушиваются. Она, как паук, сплела паутину интриг, накрыв ей все Снежные королевства.
— Посмотрим, — сказала Юли, забирая листок, окидывая его взглядом сапфировых глаз, а через пару секунд отрицательно качнула головой, говоря: — Язык мне неведом. Прости, Шадар, — извинилась перед князем девушка, виновато опуская цвета небесной выси глаза.
— Дай я посмотрю, — протягивая через стол руку, сказал мальчик лет пятнадцати, с встрепанными черными волосами и провалами бездны вместо глаз. Лишь горящие алым светом радужки и давали понять, что сей генерал разумом и сущностью здесь, а не где-то среди теней под ногами случайных прохожих.
«Мальчик», это лишь на вид, в данный момент времени и чисто по его прихоти. На самом деле он — дьяхэ, теневой демон. Этому генералу уже далеко за сотню. И он, как и Юли, служит Шадару почти сто лет. Имя ему — Айон. Среди пятерки генералов он четвертый. Вотчина дьяхэ — гильдии наемников Северного государства. Почти все наемники знают его под личиной сурового, прошедшего тысячи сражений мужика, потерявшего в бою глаз и левую руку. Данный же облик — один из его любимых, принимаемых для втирания в доверие определенного окружения. Масок, которыми он пользуется, столько же много, как и отбрасываемых людьми теней.
— Шед, у меня две новости, — по классике начал Айон, показывая на записку, — с какой начать? — интересуется дьяхэ. И князь не стал нарушать традиции и попросил хорошую новость первой: — я прочитал содержимое.
— А плохая? — поинтересовался Дриззел.
— Что на нас, господа Генералы и Князь, по велению Пресветлого Бога и его первого Жреца Архангела, объявлена охота с одним единственным исходом! — какой именно исход, Айон уточнять не стал, Генералам и Шадару без пояснений понятно. Естественно — смерть!
8 глава «Генералы Тьмы»
* * *
Новость об охоте, которую устроили на Князя и его пятерку Генералов, еще не разлетелась в массы. В нее, до недавнего времени, был посвящен лишь узкий круг лиц, носящих светлые одежды и небесные титулы. Теперь же, о предстоящих поисках и последующих убийствах во имя Пресветлого, узнали и сами объекты особого распоряжения. И в данный момент, накрывшись куполом тишины, обсуждали полученную Дриззелом информацию.
— Мне не до всех этих шпионских игр! — возмущался второй по силе и уровню генерал из темной пятерки, носящий имя Винтер, — выпускные экзамены и практика на носу, как и делегация из Западного государства, важная для дальнейшего финансирования и реконструкции замка академии, а вы мне тут о бдительности и осторожности говорите! — Высказывал свое недовольство некромант в прошлом, а в нынешнем высший лич, носящий свой статус благодаря связывающему его сущность, магию и подобие души контракта с источником и сущностью Снежного Князя Тьмы.
Винтер, подчинивший себе стихию смерти, и почти получивший уровень «А», но погибший из-за густого и концентрированного источника, истощившего его до смерти при поглощении и присвоении, переродился в лича, оставаясь при этом в разуме, с воспоминаниями, и остатками человечности и прежних чувств. Лич-некромант продолжал быть таким же, как и при жизни, но чуть замкнутее, нелюдимее, малоприветливее. И если бы не встреча с Шадаром, предложение стать частью темной свиты, Винтер так и жил бы на отшибе северного, ничем не выдающегося города.
Но теперь он — глава академии магии Северного государства, занимает пост ректора. При его руководстве академия поднялась с колен, скинула с плеч многовековую пыль и паутину. Теперь она постоянно на слуху у вельмож, королей, на глазах у всего магического и немагического сообщества. И нет более жалкого влачения на нижних ступенях, насмешек от соседей над необразованностью и узконаправленностью, как и статуса «Худших», уже который десяток лет академия процветает, ученики и студенты получают от королей Снегов и Вьюги звания «лучшие из лучших», приставляются к наградам и титулам.
— Мне нравится моя жизнь, — говорит Винтер, ставя точку в предложении Дриззела затаиться, — так что
