Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 2 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой

А затем бушующие волны исчезли, сменившись веселым весенним ручейком, омывшим Хаджара и освежившим его ничуть не хуже настоящего.

— Мы умеем сражаться, — продолжил Арон. — наши предки множество раз сходились в битвах, чтобы защитить родину и дом. Но если в этом нет необходимости, к чему нам позволять собственным душам растить внутри бездну. Она и так нас ждет за каждым поворотом. Ни к чему давать ей пищу.

Хаджар ничего не понимал. И уже не столько в глубоких вопросах на тему — «кто я», а просто в том, что именно до него пытались донести эти странные люди, обладающие силой, противоречащей вообще всему.

Да, Хаджар говорил подобное и про обитателей джунглей Карнака, еще не зная, что те обладали крупицами Терны, и про жителей Чужих Земель, имея ввиду все ту же Терну, да и про суровых Северян, владевших Силой Души, но… Это все были лишь грани того, что являлось целью Бессмертных и Богов.

На самом деле, как оказывается, и те и другие, могли в одинаковой степени владеть этими силами, если учились ими пользоваться с самого начала развития.

Но то, что демонстрировали здесь… это не шло ни в какое сравнение.

— Давайте попробуем, Хаджар, — Арон сделал несколько шагов и принял все ту же расслабленную стойку, отставив меч в сторону.

— Попробуем… что? — тяжело спросил генерал. — Что мне делать, если не нападать?

Всю его жизнь меч означал лишь одно — вернейшее средство нападение и не менее надежное — защиты. С раннего детства, с того момента как он вычерпал бочку на плацу Мастера, он только и делал, что сражался. Ни покладая рук. Не щадя себя.

— У вас руки музыканта, — Арон кивнул в сторону его ладоней. — Вы ведь, когда создаете музыку, не пытаетесь ей что-либо… сделать. Вы просто играете. Так почему вас так смущает наличие меча в руке? Это просто орудие, Хаджар. Не более. И тот смысл, что вы ему предаете, это вы предаете ему. Не наоборот.

Хаджар стоял, словно шесть веков назад, на все том же плацу, слепо смотрел перед собой и чувствовал себя либо полным идиотом, либо тем, кто шесть лет жизни смотрел в какую-то другую сторону. Туда, куда ему указали или…

Генерал ощутил, как сердце билось в рваном ритме.

Он уже и забыл, что это такое.

Сомневаться в себе.

Глава 1871

Хаджар уже было снова схватился за меч, как со своего места поднялся Фен Ли.

— Пожалуй, этого достаточно с нашего дорого гостя, — произнес он спокойным, вкрадчивым тоном.

Арон убрал свой невзрачный меч в ножны, поклонился и вернулся обратно к остальным ученым. Те, свою очередь, тут же позабыли и о генерале, и о словах мудреца, мгновенно вернувшись к своим обсуждениям.

— Мы оставим вас, друзья, ненадолго, — произнес мудрец, жестом приглашая Хаджара вернуться обратно в дом.

Генерал, все еще пребывавший в смятении после произошедшего, обрывисто кивнул и, убрав Синий Клинок, пошел следом за хозяином то ли школы, то ли дома, то ли… да кто знает.

Вместе они прошли по деревянному настилу, слегка скрипящему под пятками. Хаджар уже успел позабыть звуки старых построек, поющих истории о далеком прошлом, когда еще были молодыми и крепкими. В стране Бессмертных, Чужих Землях и остальных Регионах такого не встретишь — пропитанные энергией Реки Мира там все монументально, практически неподвластное времени.

Только, может, такие древние постройки, как храм Дергера, могли ощутить на себе дыхание эпох.

Вернувшись обратно в зал, Фен Ли снова приземлился на ту же скамью и подлил из чайника в пиалу янтарного напитка. Затем, не спрашивая генерала, он налил и ему.

Какое-то время они в тишине пили чай. Хаджар не знал, о чем думал мудрец, да и, если признаться, о чем думал он сам — тоже не особо понимал.

Всю свою немалую, по меркам смертных, жизнь. На протяжении шести веков, он следовал учениям мира боевых искусств. Он прошел путь длиною в сотни рек пролитой крови и глубиной той боли, от которой даже у поэтов треснули бы сердца.

И все ради чего? Ради того, чтобы встретить смертных, владеющих большей силой, нежели бессмертные? В чем вообще тогда был смысл того, что он…

— Это как чай, — внезапно произнес Фен Ли.

— Как чай? — переспросил Хаджар.

Мудрец кивнул.

— Те, кто идут путями Реки Мира берут у неё в займы, — он крутил в пальцах пиалу, видя в неё явно больше, чем генерал. — Но не бывает займа, который не пришлось бы возвращать с интересом дававшего.

Хаджар нахмурился. Он далеко не в первый раз слышал аллегорию, в которой Река Мира представала в образе паразита, скверны или еще какого-то далеко не самого благого эпитета.

Пожалуй, если задуматься, то впервые он встретил племя, со скепсисом относившееся как к Реке Мира, так и к богам — в джунглях Карнака, почти пять с половиной веков тому назад. Но тогда, полтысячи лет в прошлом, он не предал этому особого значения.

Счел просто любопытной культурной особенностью.

— Но Река Мира не более, чем природное явление, — развел руками Хаджар. — как она может забрать что-то с процентами? Да и вообще — что может отдать тот же бессмертный за возможность использовать энергию Реки кроме своей жизни?

В ответ на это мудрец только едва заметно улыбнулся. Так, как улыбались древние, когда разговор касался тех тем, которые они не могли объяснить «молодому поколению».

Генерал и Фен Ли снова замолчали. Хаджар пил чай, не понимая, в чем заключалась суть сравнения, а мудрец… мудрец просто сидел напротив и молчал.

— Почему вы остановили поединок? — спроси, наконец, Хаджар.

— Именно поэтому.

Видят Вечерние Звезды, больших усилий воли стоило генералу, чтобы не вспылить.

— Потому, что ты называешь это поединком, — пояснил, спустя несколько мгновений, Фен Ли. — Но у тебя и Арона не было причин, чтобы сражаться. Как, собственно, и у всех нас нет ни единой причины, чтобы проливать кровь.

Перед внутренним взором Хаджара пролетели сцены прошлого, начиная с того момента, как Примус снес голову его отцу и вырвал сердце из груди матери.

— Я бы мог…

— Это все лишь последствия, — перебил мудрец. — вы, генерал, как и большинство, родились без свободы выбора, брошенные на алтарь чужих решений и последствий этих чужих решений.

Хаджар никак не отреагировал на сказанное. Не так уж много ему в жизни претило (если не считать интриг, магов и торгашей), но вот чего он точно терпеть не мог, так это философских бесед, разведенных на ровном месте.

Да, он не выбирал родиться принцем в семье, раздираемой политическими конфликтами. Да, он не выбирал стать солдатом, офицером, генералом и… да он вообще много, чего не выбирал.

Так же, как он не выбирал быть инвалидом, способным пошевелить лишь одной рукой, запертым внутри собственного тела.

Никто не выбирал.

Нигде.

Но все, при этом, пытались как-то справиться с выпавшей им долей. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто-то со страхом, кто-то с доблестью.

Люди выживали. Что здесь, что в остальном Безымянном Мире, что на Земле, да и существуй любой другой мир, и там тоже люди бы ничем не отличались бы.

— Невозможно убрать причину этих последствий, — покачал головой Хаджар.

— Это так, — кивнул Фен Ли, после чего отпил немного чая из пиалы и добавил. — но можно отказаться от самих последствий.

Хаджар едва удержал уже готовый сорваться с уст смешок. То, о чем вещал этот голем-человек на Земле называлось утопией. Невозможным обществом, в котором нет ни неравенства, ни страданий, ни войн, ни преступлений.

И ударение на слове «невозможное», потому что…

— Здесь мы отказались от решений, принятых не нами, — Фен Ли снова улыбнулся, но на этот раз одними лишь глазами. — И потому нас не связывают последствия этих решений, генерал. В нашей стране нет всего того, что порождает боль, которая в свою очередь дает всходы крови, распрям и пустоте.

На словах о пустоте Хаджар невольно прикоснулся к груди над сердцем.