Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена

Мне показалось, что от этого удара вздрогнула земля под ногами.

Кольцо огня, в котором смешались зелень и золото, взметнулось вверх, окатив дом, подобно огромной волне. Снова и снова.

С каждым разом зелени становилось меньше, а золотых искорок больше. В последний раз дом окатила искрящаяся золотистая волна и всё погасло.

Джастер опустил руки и посмотрел в сторону невольников. Мирам так и стоял как столб, между Огоньком и Ласточкой, вцепившись в поводья. Его лицо застыло маской ужаса. Удивительно, что наши лошади, как и незнакомые мне животные в загоне, всё это время стояли совершенно спокойно, словно ничего не происходило. Видимо, колдовство Джастера, позволившее наймарам вселиться в наших лошадей, подействовало и на этих длинноухих.

— Я жду еду и вино, Мирам. — негромко сказал Шут, но невольник вздрогнул, захлопнул рот и торопливо и низко поклонился. Его заколотила крупная дрожь, и мне показалось, что он еле стоит на ногах.

Вместе с Мирамом оцепенение спало со всех остальных. Животные зашевелились, кто-то из пленников упал в обморок, а в воздухе сильно запахло мочой и…

— И приберитесь здесь, — брезгливо скривилась маска. — Воняете хуже свиней…

Не обращая внимания на новые поклоны Мирама и других невольников, Джастер, опираясь на посох, прошёл через двор и скрылся в доме.

Под сдержанные приглушённые рыдания женщин, негромкие горестные стенания бывших купцов и едва слышные проклятия разбойников я поспешила за Шутом.

Дом внутри ничуть не походил на привычное мне. Дверь вела в широкий зал, пол которого возвышался над входом высокой ступенькой. Всё выложено цветной узорчатой плиткой, окна и дальняя стена завешаны тонкими и плотными тканями. Широкие, украшенные узорами, чаши светильников свешивалисьcпотолка на тонких цепочках или стояли на высоких витых подставках далеко от занавесей.

Шут наклонился и что-то поднял со ступеньки, отряхнул, прижимая к себе и пряча под плащом. Посох из его руки исчез, Джастер прошёл через зал и отдёрнул одну из плотных занавесей. За ней оказалась лестница на второй этаж.

Мы поднялись и прошли по коридору мимо закрытых дверей в одну из комнат. Внутри комната была поделена стенами и занавесями на несколько частей. Окна закрыты ставнями. Напротив входа — возвышение, где стояла длинная низкая и широкая скамья с узорной спинкой. На скамье и на полу — пёстрые ковры и подушки.

Шут отдёрнул плотную узорчатую ткань одной из занавесей, и я увидела комнатку, большую часть которой занимала низкая и очень широкая кровать. В изголовье лежали необычные длинные подушки, похожие на короткие брёвна из блестящей ткани, украшенные вышивкой и кистями. Сама кровать была застелена большим красивым покрывалом, а её углы возносились вверх витыми столбиками под самый потолок. Между столбиками тоже красовались многочисленные тонкие занавески, подвязанные лентами. Но даже если все их опустить, всё равно будет видно, пуста кровать или нет.

— Здесь ты можешь ходить без парна. — Джастер жестом обвёл спальню. — Во всём доме, в общем, тоже, но не при посторонних, как понимаешь.

Я только вздохнула, снимая парн и сумку, которая под ним скрывалась. Не найдя, куда убрать вещи, я сложила всё у изголовья кровати. Заодно растёрла пальцами виски и лоб, потому что обруч заметно надавил голову.

В коридоре раздались шаги, и Джастер вышел в главную комнату, оставив меня в спальне. Я чуть отодвинула занавесь и осторожно выглянула в щёлочку.

Удобно… С дверями бы так легко подглядывать и подслушивать не получилось.

— Вещи господина.

Двери открылись, и в комнату с поклоном вошёл один из невольников. Он заметно дрожал, но принёс всю нашу поклажу, навьюченную на лошадей. Я не могла понять: Мирам это или кто-то другой. Тёмнокожие, полуголые и бритые, невольники все были для меня на одно лицо.

— Оставь здесь. — Шут полулежал на лавке, опираясь на подушки. — Где мой ужин?

— Сейчас принесут, господин, — дрогнувшим голосом ответил невольник и снова низко поклонился, сложив вещи перед возвышением.

— Приведите ко мне всех женщин. Немедленно.

Новый поклон и невольник, пятясь, вышел из комнаты.

Хотя я очень устала и переволновалась, у меня язык чесался выглянуть и спросить Джастера, что происходит. Что это за город, почему он так взъярился на Сафара, что он поднял с пола, почему называет этот дом и город своими, зачем ему эти женщины…

Но глядя на хмурую маску, я прикусила язык и затаилась в ожидании.

Гроза миновала, но Джастер ещё не успокоился. И случайно рассердить его сейчас хотелось меньше всего на свете.

Дважды он прощал мои глупости.

Третьего раза не будет.

Женщины не заставили себя ждать. Я не успела бы сосчитать до десяти, как за дверью снова раздались шаги, на этот раз многочисленные, и дверь распахнулась, пропуская целую толпу местных красавиц в разноцветных нарядных парнах. Их приход сопровождался тихим мелодичным перезвоном.

Под мрачным взглядом маски женщины сбились испуганной стайкой возле входа, стараясь спрятаться друг за другом.

— Ужин для господина.

Голос невольника заставил женщин прыснуть по обе стороны от двери. Двое невольников, склонившись, поставили перед возвышением невысокий столик, а на него несколько полных блюд и кувшин. Один из невольников наполнил из кувшина кубок и, не разгибая спины, подал Шуту. Второй в это время отошёл к дверям и сел возле них на колени, ожидая новых приказов.

Джастер поднёс кубок к губам и неторопливо выпил.

— Ещё вина.

Пока невольник снова наполнял кубок, Шут поднял руку и сделал замысловатый жест.

Замершие в испуге женщины заволновались и пришли в движение. Это было похоже на вдруг ожившие цветы. Их парны, яркие и нарядные, зашелестели, как листва на ветру. Я не знала, что означал жест, но судя по всему, делать то, что приказал таким способом Джастер, женщины не хотели или боялись.

— Я жду. Или мне научить вас выполнять приказы? — к холоду в голосе добавилось раздражение, и женщины заметно вздрогнули.

Переглядываясь, они выстроились полукругом в нескольких шагах перед возвышением и начали снимать парны.

Когда яркие одеяния упали на ковры, я поняла, что Сафар не соврал про красоту этих женщин. Конечно, они не были похожи на меня или Холиссу, но тоже оказались очень привлекательными.

Тонкие и гибкие, они были одеты в такую же бесстыдную одежду, как у меня. Жёлтые, голубые, розовые и алые наряды, сверкающие вышивкой с камнями и бусинами, ярко оттеняли очень смуглую гладкую кожу и длинные чёрные волосы, заплетённые во множество тонких косичек, на концах которых красовались яркие ленточки и крохотные колокольчики. Щиколотки и запястья украшало множество тонких браслетов. На шеях — ожерелья из серебристых круглых монеток. Густые чёрные брови вразлёт и пушистые ресницы подчёркивали необычный длинный разрез тёмных глаз, подведённых яркими красками.

Если тут все женщины такое носят, понятно, почему он бы смотрел и смотрел… Да и не только смотрел.

Девушки — а они все были не старше меня, испуганно кусали губы и опускали глаза, боясь взглянуть на того, кто медленно и неторопливо потягивал вино.

Очень красиво и соблазнительно, да?.. Неужели… неужели он для этого их позвал?

Только вот вопреки моим горьким мыслям, белая маска не выражала ничего.

— Вы танцовщицы?

Девушки переглянулись и дружно кивнули. Джастер поставил кубок на столик и сел, подобрав ноги под себя.

— Кто из вас умеет танцевать «Пчёлку»?

Даже в неверном свете огня я увидела, как потемнели от румянца нежные щёки красавиц.

— Ни… никто, господин, — испуганно ответила одна из девушек, не поднимая глаз. — Пощадите…

— Жаль. — Джастер заглянул в кувшин, вылил остатки вина в кубок и, не глядя, протянул его невольнику. Тот с поклоном забрал пустой сосуд и торопливо скрылся за дверью.

— Одевайтесь. Вы мне не нужны.

Шут снова вытянулся на скамье, задумчиво взбалтывая вино в кубке и не обращая внимания на девушек, взволнованных таким ответом.