Проблема для дракона
– Ну, куда выпала, хозяйка? Пять минут тут стою, веером обмахиваю, – выговаривал кто-то весьма раздраженно.
– Голый? – поинтересовалась, не открывая глаз.
– Это ты сейчас с надеждой спрашиваешь? – я решилась глянуть одним глазочком, чисто из любопытства. И сразу уткнулась взглядом в нахальную физиономию.
Парень был черноволос, молод и весьма привлекателен. Единственное, что портило внешность – слишком длинный нос. Хотя, может, и не портило. Потому что смотрелось вполне себе гармонично.
И да, он был все еще гол. По крайней мере, верхней частью тела. Так что, я снова зажмурилась.
– С надеждой, что ты оденешься! – отрезала и руки на груди сложила, по типу царевны в хрустальном гробу возлежащей.
– Так зачем мне одеваться, если скоро опять обращусь? Человеком я только в избушке быть могу.
Я простонала. Никак в банках, что ворон разбил, что-то галлюциногенное было. И меня сейчас накрыло так, что оборотни мерещатся и мужики голые.
– Ну хоть замотайся чем, – я перебрала в уме скудные пожитки, имеющиеся в доме, и предложила оптимальный вариант. – Или полотенцем прикройся.
– Ну и что ты там не видела? – рассмеялся наглец. А потом вкрадчиво так прошептал. – Или не видела?
Боже, за что мне это всё? Даже глюков нормальных не выдали. К людям, после поганок и мухоморов феи приходят с крылышками, а тут язва языкастая.
– Что, правда не видела? А, хотя, чего это я. Хозяйкой избы только девица стать может. Это потом, и замуж можно, и детишек заводить. А первая кровь, тут пролитая, должна быть девичьей. Тебя изба приняла, я снова форму обрел и голос. Так что ладно, прикроюсь.
Парень потопал в сторону стола, и сдернув с него скатерть, обернулся по типу греческого гиматия. Я честно старалась не смотреть, но интересно же.
– Ага-а-а-а, – с обличительным тыканьем, он резко повернулся ко мне, заставив залиться таким слоем краски, что век не смыть.
– А в кого ты превращаешься? – спросила в желании перевести тему.
– О-о-о-ой, – он покачал головой, пару раз по-лошадиному цокнув. – Как всё плохо-то. А с первого взгляда такой умной казалась.
– В лошадь? – переспросила, намеренно доводя. Такой он забавный, когда злится.
– Сама ты лошадь! А я птица вольная, ни к кому, кроме хозяйки не привязанная. И угораздило же такой хозяйкой обзавестись, – он закрыл лицо ладонью. И горестно покачал головой.
– Воробушек, что ли?
В меня полетела связка сухих грибов, до того мирно висящая в уголке над столом. И уворачиваясь, я снова с лавки упала, на которую этот чудик меня уложил после обморока. Мы в детском доме частенько подушками кидались, вот рефлексы и сработали когда не надо.
– Или соловей, а? – я уползла за печку, теперь осторожно оттуда выглядывая. – Ну в крайнем случае цапель…
– Я сейчас покажу тебе цаплю, – взревел носатенький, наступая на меня. Но он так комично смотрелся в скатерти на одно плечо, что я не выдержала, расхохотавшись.
Он навис надо мной, подобно Богу Возмездия, а я остановиться не могла, но всё-таки выдавила:
– Комплексуем из-за размеров носа?
Парень сплюнул на пол и размашистым шагом направился к двери. И даже умудрился ей хлопнуть. Нервный какой.
А я прокралась за ним, и выглянув в щелочку, успела увидеть, как из начавшей оседать скатерти вылетел ворон, напоследок зло каркнув.
Интересно стало, насколько эффекта галлюциногенов хватит, и что еще может померещиться. Я сама первый раз в таком состоянии, но от людей наслышана. И как потом плохо бывает тоже знаю. И веселье сразу скатилось до нулевой отметки – мало мне проблем, еще отходняка только не хватает.
Но есть-то хочется. А, значит, нужно в лес идти, малины поискать или клубники. Как выглядят популярные ягоды, я, кончено, знала. И уповала на лесные запасы, ведь когда к избушке бежала, обращать внимания на растительность было некогда.
Я снова принялась осматриваться, в поисках корзинки или холщовой сумки. Кто бы тут ни жил, по грибы и ягоды захаживал часто. Но вместо лукошка, взгляд наткнулся на одиноко лежащую Милу №2. Видимо, выронила, когда над вороном издевалась.
– Ушиблась, маленькая, – я погладила куколку и осмотрела на предмет повреждений. Она же в ответ погладила меня. – Ты что, тоже со мной поговорить решила?
Куколка закивала головкой и указала на отсутствие у себя рта. Глазки-пуговички жалостливо сузились.
Эк меня штырит. Но что я, зверь какой, своему второму «я» рот не сделать?
Фломастеры и ручки тут вряд ли будут. А вот нитки с иголкой должны иметься. Куда без них. Я с интересом начала перебирать плетеные коробочки на полках.
– О, Мила, иди-ка сюда, – позвала куколку, пока вдевала нитку в ушко иголки. В коробочке выбора было немного. Но красная катушка ниток подходила для губ идеально.
Кукла, премиленько подскакивая, поспешила ко мне, и даже по ноге взбираться начала. Но я перехватила её в районе колена, уж очень щекотно было.
Вышивать я умела – крестиком, гладью, синелью. У нас учительница по трудам очень привязчивая была и считала, что раз о нас более позаботиться некому, мы сами должны уметь себя обслуживать. Так что хочешь-не хочешь, но готовить, шить и творить добро, мы с раннего детства были приучены.
Рот получился прекрасным. И я, в порыве творческого вдохновения, еще и реснички черным вышила и носик маленький.
– Вот теперь ты настоящая красавица! – похвалила я себя и её, складывая катушки.
– И ты, – пропищала куколка. – Тоже красавица.
– Вот спасибо. Как говорится, сама себя не похвалишь… – усмехнулась, но в сердце кольнуло болезненно, а глаза вдруг чесаться начали.
Никак откат собирается...
