Охота на некроманта (СИ) - Молох Саша
Засунув поглубже инстинкт самосохранения, Настя наклонилась пощупать клиента — там, где на шее заканчивалась броня и начиналась плотная кожа с бронзовым оттенком. В конце концов, пока что не убил, вдруг и сейчас пронесет.
Тот отнесся к ощупыванию на удивление спокойно и снисходительно — руку не оторвал. Хотя был горячим как печка. А следовательно, уже без сомнений, третьей формой нежизни.
— Вставший, — попадая буквами между стуком зубов, констатировала Настя.
Тот выразительно зыркнул в ответ: мол, ты б еще с градусником подошла, упокойник-новатор.
— Дом гддде? — слова давались клиенту с трудом.
Но давались же. Очуметь можно! Все внутренние органы должны были затронуть необратимые изменения, легких там вообще не было — на кой гранит они тому, кто не дышит?
— Чей? Мой?
Вставший очень по-человечески прикрыл глаза бронированной рукой, давая оценку могучему Настиному интеллекту.
— Там. На Чугунной, номер девятнадцатый. Только ключей нет — на погосте остались. Двери не открыть — я одна живу. Вторые ключи у мамы. А мама уехала на две недели в отпуск. Ключи от ее квартиры тоже там, в рюкзаке. Телефона нет, если звонить — то от соседей, и нужно ждать утра, ночью не откроют. И непонятно как добраться до дома, если я без обуви и куртки.
Разом вывалив все плохие новости, Настя на секунду замолчала, осознавая сказанное, и позорно разревелась.
Вставший издал какой-то звук, будто поперхнулся, и поднялся на ноги. Он был высок и настолько широк в плечах, что закрывал собой целиком вид на перекресток. Потом протянул руку, сгреб Настю за шкирку и закинул себе за спину, неинтеллигентно поддержав одной рукой под задницу; встряхнулся, распределяя вес, и быстро зашагал вниз по улице.
В начале жилого квартала, избегая света фонарей, свернул во дворы, утопавшие в тени. И перешел на бег.
Одновременно реветь и висеть на спине у ожившего кошмара не получалось. Цепляться за броню было удобно, замерзшие руки не соскальзывали и даже согревались. Держал вставший крепко. Спрятав лицо от холодного ветра за широкой, но мертвой спиной, Настя хотела обдумать ситуацию, но обстановка не располагала: как только формулировка «меня несет на спине третья форма» возникала в мозгу, на Настю нападала нервная икота, она дергалась, рука, поддерживающая ее снизу, сжималась сильнее, Настя пугалась, и все мысли исчезали.
И так по кругу до самого дома. То, что покойник знал, где Чугунная улица, и помнил номера домов, уже не удивило.
Проблему с дверью, замком и отсутствующими ключами клиент решил кардинально. Заставил показать окна квартиры и, используя швы между панелями дома и оконные отливы, гигантским пауком вскарабкался на пятый этаж. Без усилия выдавил внутрь стеклопакет. Ухитрился одновременно сгрузить окончательно ошалевшую Настю на подоконник и поймать раму, чтоб не разбилась. Вставил ее обратно в окно, заправив до щелчка.
Опять подхватил Настю, прямо в одежде запихнул в душевую кабину, выкрутил оба крана на максимум и ушел.
Только что дверью не хлопнул.
Мокрая, но согревающаяся Настя успела только рот возмущенно открыть, потом стало не до вставшего. Принимать душ в одежде — удовольствие среднее. Пришлось сдирать с себя вонючие и мокрые шмотки и отмываться.
Где-то между шампунем и гелем для душа на Настю снова нашло, но рев закончился быстро — горячая вода способствовала. Ну и мысль, что за дверью ее ждет работа. В прямом смысле этого слова.
Новый нежилец в быту оказался неприхотлив, но заметен. Чтобы это понять, надо было всего лишь выползти из душевой. Кое-как отогревшись, отмывшись и замотавшись во все имеющиеся полотенца, Настя осторожно прокралась в кухню. Вставший распоряжался там, как у себя дома: зажег газ, кинул на сковородку разогреваться вчерашние макароны с курицей и теперь методично крошил туда лук.
При ярком электрическом свете получилось рассмотреть его в подробностях.
Этот клиент был красивым.
Настю всегда удивляло, как из обычного, по сути, покойника и, мягко говоря, не сильно эстетичной второй формы выворачивается такое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Иногда третья форма была чистым произведением искусства. Или ночным кошмаром авангардиста. И неважно, сколько ног в наличии. Не зря же античные скульпторы ваяли своих богов, беря за основу именно вставших.
У кого-то из древних есть даже целая глава в мемуарах, посвященная тому, как для изготовления статуй для дворца были убиты и подняты семь воинов-олимпийцев. Статуи и вправду вышли — загляденье: атлеты вывернулись на четыре ноги, в собачью форму — мужские тела с львиными лапами. Сфинксы. Заодно и с жертвоприношением разобрались, когда вставшие разрушили клетки и погуляли по дворцу. Совместили приятное с полезным. Кстати, больше не рисковали. Вплоть до Ренессанса. Ваяли чаще всего с фантазий да с зарисовок некромантов.
А теперь вот зарисовка курицу разогревает.
В тепле броня высохла и посветлела. Стали заметны детали. Да, больше всего клиент походил на рыцаря — ну, если бы рыцарь и доспех вдруг стали единым целым. Пластины были и защитой, и кожей одновременно, истончались только у шеи, придавая ей подвижность. Корона, высыхая, спрессовалась плотно, прижав то, что казалось волосами, к голове.
Лицом вставший походил на картинку-гравюру — линии четкие, резкие, точно рубленные: скулы, надбровные дуги, крылья носа. Гладкие, серо-бронзовые. Дополняли все яркие зеленые глаза, которые при электрическом свете чуть потускнели и перестали отсвечивать. Моргать вставший не мог — век у него было.
Пришлось смириться с сюрреализмом на собственной кухне и заняться собой: щеголять перед вставшим замотанной в розовое полотенце было неловко, да и перед людьми, которым потом тело осматривать, неудобно.
В итоге готовы были одновременно — Настя, переодетая в джинсы и футболку, и кулинарный шедевр. Вставший неловко сгрузил макароны на тарелку, погнув при этом сковороду, шваркнул рядом хлеб и миску с салатом. Потом за шкирятник усадил Настю на табуретку и показательно ткнул бронированным пальцем в тарелку.
Сам уселся напротив и с видом бывалой бабушки начал сверлить взглядом недокормленную внучку. Насте кусок в горло не лез от такого пристального внимания. Она осторожно отложила вилку и, уставившись в макароны, приготовилась поговорить.
Вставший успел первым. С явным трудом вытолкнул из себя:
— Не трону. Слабая. Ешь, — тут клиент закашлялся и выплюнул в подставленную ладонь ком земли. И, кажется, еще гравий.
Настя поняла, что уже не голодна. Совсем. Ни капельки.
— Там буду, — рыкнул вставший и мотнул головой.
Отросшие мокрые патлы, которые не прижимала костяная беспрестанно растущая корона, хлестнули по щекам. Еще раз начальственно ткнул пальцем в тарелку и вышел из кухни. Двигался бесшумно и мягко, как огромный кот, хотя весил, наверное, больше сотни точно. А как называют огромных кошек? Правильно, Анастасия, тигры. И тебе на нем верхом скакать, покуда не скинет и не сожрет.
— Макароны, — сама себе напомнила Настя. Еще не хватало, чтобы внутренний голос тут Луку копировал. — Помирать лучше на сытый желудок.
Очнулась она, ставя пустую тарелку в посудомойку: видимо, уровень стресса был настолько высок, что порция, рассчитанная на двух здоровых мужиков, влезла в одну худую некромантку.
Настя вытащила с полки пару чашек, кинула внутрь пакетики с чаем, сгрузила их на поднос, добавила сахарницу и пошла изображать радушную хозяйку перед покойником. Он-то ухитрился позаботиться о ней уже четырежды: с погоста вынес, домой дотащил, в квартиру запихнул, поесть приготовил. Даром что вставший.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Последний раз по отношению к Насте столько заботы проявлял ее парень. Правда, там все радостные события — тоже числом четыре — растянулись на три месяца и закончились попойкой с подружками и мрачными выводами.
Так что пусть будет чай. С сахаром. И печеньем. Шмякнув на поднос пачку крекеров, Настя решительно потащилась в комнату — благо в квартире, кроме кухни, санузла, прихожей и комнаты, больше прятаться было негде. По мере приближения к двери уверенность таяла, в итоге на пороге она застыла совсем уж жалко — с подпрыгивающим в руках подносом, на котором истерично позвякивали чашки.