Injectio Платины (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна

Девушка почувствовала, как в замке что-то сдвинулось. Подхватив пальцами металлический стерженёк, освободила левую руку и только тут почувствовала, как липнет к лопаткам пропотевшая рубаха.

Теперь она почти свободна. Осталось только выбрать удобный момент, чтобы прошмыгнуть мимо часового и удрать в лес к тиграм, медведям и прочим милым существам.

Вряд ли хозяин каравана ночью пошлёт людей на её поиски. А до утра она сумеет уйти далеко. Потом можно будет сориентироваться на местности и добраться до избушки.

Дождавшись, когда смутно различимый силуэт караульного, проследовав мимо, затеряется в темноте, отважная путешественница стала осторожно подниматься на ноги. Но тут кто-то грубо дёрнул её за халат, прошептав что-то вроде:

— Обдил гасна!

Понимая, что счёт идёт на секунды, Ия изо всех сил ударила невольника кулаком в лицо, одновременно вырывая у него из руки край одежды.

Раб заверещал, разрывая тишину ночи отчаянным воплем, а девушка бросилась бежать. За спиной раздались крики стражников. Один из них попытался её перехватить, но опоздал. Увернувшись от тёмной фигуры, она невольно возблагодарила судьбу за то, что караван остановился в берёзовой роще, чьи стволы отчётливо выделялись во мраке.

Но вот землю под ногами беглянка видела гораздо хуже. Быть может, перескочи девушка через тот бугорок, ей и удалось бы уйти. Но нога запнулась, и она грохнулась на опавшие листья. Тем не менее Ия ничего не повредила и даже почти не ушиблась. Чего-чего, а падать её научили.

Однако её вскрик и шум от кубарем прокатившегося тела помог погоне правильно определиться с направлением, а на то, чтобы вскочить, ушли несколько драгоценных секунд.

Но даже в этом случае оставалась призрачная надежда оторваться от преследователей, если бы она не оказалась слишком близко от стоянки соседнего каравана.

Невесть откуда взявшийся человек сбил её с ног, а когда девушка попыталась вскочить, ловко вывернул Ие руку за спину, вновь заставив ткнуться лицом в опавшие листья.

Завыв от боли и досады, она догадалась, что на свою беду напоролась на одного из телохранителей знатной дамы.

Беглянка попыталась вырваться, изворачиваясь всем телом, но замерла, почувствовав на своей шее холод остро отточенной стали.

После того, как девушка стала свидетельницей беспощадной расправы над безоружными крестьянами, она не сомневалась, что в случае необходимости этот человек без колебаний перережет ей горло.

Вопли предателя-раба, крики охранников, визг девушки взбаламутили ночь, разбудив всех, кто спал в этот час в роще.

Топоча, как бешеные носороги, примчались надсмотрщики. Воин отпустил беглую невольницу, и те тут же принялись её пинать и лупить древками копий. Причём сейчас они занимались этим с гораздо большим рвением, чем тогда, когда поймали несчастную путешественницу между мирами в первый раз.

Ия молча извивалась, прикрывая руками голову и норовя подставить по удары спину и плечи.

Подошли ещё два телохранителя и что-то спросили у приятеля, равнодушно наблюдавшего за избиением молодой девушки.

Со стороны фургона донёсся встревоженный крик. Обернувшись, командир воинов знатной дамы успокаивающе махнул рукой.

Пыхтя и отдуваясь, прибежал работорговец и первым делом отвесил низкий поклон телохранителям госпожи.

Те ограничились вежливыми кивками, наглядно демонстрируя преимущество своего общественного положения.

Вскричав, хозяин каравана, видимо, приказал своим людям поставить строптивую невольницу на ноги, потому что те подхватили Ию под мышки и грубо подняли с земли.

Всё тело незадачливой беглянки болело, внутри черепа жужжало, словно кто-то поместил туда рассерженный пчелиный рой, а из глаз текли слёзы разочарования и обиды за свою беспомощность.

Ну почему рядом с ней оказался этот козёл?

Девушка теперь уже точно знала, что всё рассчитала и сделала правильно. И если бы не подлое предательство такого же, как она, раба, возможно, её побег обнаружился бы только утром.

У неё в голове не укладывалось, как раб мог столь мерзко поступить со своей подругой по несчастью, такой же невольницей? Зачем он так сделал? В крайнем случае, мог бы потребовать освободить и его тоже. Тогда они бы сбежали вместе. Неужели разозлился на то, что Ия не дала себя полапать?

С трудом выпрямившись, беглянка встретилась затуманенным взором с разъярёнными глазками толстяка.

Сорвав с головы девушки шапку, он крепко вцепился ей в волосы и, больно повернув голову рабыни в сторону и вверх, что-то прошипел, обдав Ию запахом гнилых зубов.

«Ну вот и всё, — ещё не желая верить, но уже отдавая себе отчёт в реальности происходящего, подумала та. — Сейчас точно убьёт!»

Хозяин невольничьего каравана коротко, без замаха ударил своё имущество кулаком в живот.

Внутри словно бомба разорвалась. Крик вместе с выдохом намертво застрял в горле, уши заложило, а сердце бешено заколотилось, норовя проломить грудную клетку, подобно киношному «Чужому».

«Нет, — едва схлынул первый приступ боли, решила беглая пленница. — Не убьёт. Если у них тут эпидемия, и люди мрут как мухи, то рабы должны сильно подорожать. А этот жирдяй за копейку удавится».

Собеседник выдал ещё что-то непонятное, но очень злое, и вдруг, схватив её за лицо, начал давить на щёки, стараясь разомкнуть челюсти.

После того, как толстяк с шумом втянул воздух заклокотавшим от переполнявшей его слизи носом, Ия, собрав остатки сил, отчаянно задёргалась, пытаясь вырваться из железной хватки.

А дальше случилось именно то, чего она так испугалась. Хозяин каравана смачно харкнул ей прямо в приоткрытый рот, после чего, ухватившись за подбородок, вздёрнул голову девушки вверх, не давая расцепить зубы.

Никогда ещё Платина не испытывала ничего более мерзкого, не чувствовала себя настолько униженной и беспомощной.

После столь изощрённого издевательства даже недавнее избиение уже не казалось таким жестоким.

Желудок резко сжался, выталкивая наружу своё содержимое. Беглянку стошнило, рот наполнился противной кислой рвотой. Однако толстяк упорно не давал своей пленнице открыть рот, и после очередного спазма желчь вместе с не переваренными остатками пищи устремилась вверх, заполняя носоглотку.

Несчастная мычала, дёргалась, беспомощно сучила ногами, в отчаянии осознавая, что ещё немного, и она задохнётся.

Когда в глазах потемнело, девушка с ужасом поняла, что её всё-таки убивают, и почувствовала, как по ногам течёт что-то тёплое.

— Санг гагха наеда! — злобно оскалился работорговец и отпустив подбородок беглой невольницы, отвесил ей звонкую пощёчину, направив вырвавшийся изо рта Ии поток рвоты в сторону от себя.

Согнувшись в сильных руках надсмотрщиков, она кашляла, сипела, жадно хватая ртом воздух, не замечая ничего вокруг и отчаянно желая только одного: чтобы всё это поскорее кончилось.

— Уеогесо мусен илла? — прорвался сквозь шум в ушах строгий женский голос. — Мхонавенгова сеонбай вутаи?

Подняв взгляд затуманенных слезами глаз, невезучая беглянка разглядела лысую женщину в коричневом балахоне, а позади неё служанку знатной дамы и одного из носильщиков с помпоном на шапке и горящим факелом в руке.

Поклонившись, работорговец начал что-то говорить, указывая то на тяжело дышавшую Ию, то на перехватившего её телохранителя важной госпожи, то, оборачиваясь, простирал руки в направлении стоянки своего каравана.

По лицу его собеседницы промелькнула непонятная гримаса. Что-то сказав, она бросила быстрый взгляд через плечо. Деликатно прикрыв ладошкой зевающий рот, служанка поклонилась и куда-то ушла.

А женщина пристально посмотрела на перемазанную соплями, слюнями и рвотными массами беглую рабыню.

— Вай доманг чеос е? — спросила жрица неожиданно мягким голосом.

Девушка молчала. А что ей ещё оставалось делать, если она не понимала ни одного слова?

Собеседница нахмурилась, а толстяк с жаром заговорил, видимо, стараясь ей что-то объяснить.