Две башни - Толкин Джон Рональд Руэл
— Мои дорогие маленькие глупцы, — просвистел Гришнак, — все, что вы имеете и знаете, будет у вас взято в должное время — все! Вы захотите знать как можно больше, чтобы удовлетворить спрашивающего, и весьма скоро. Не будем торопиться на допрос. О, не будем! Как вы думаете, для чего вам сохранили жизнь. Пожалуйста, дорогие малыши, поверьте мне: мы это сделали не из-за доброты. Это даже не ошибка Углука.
— Этому легко поверить, — сказал Мерри. — Но вы еще не доставили добычу домой. И учитывая происходящее, не похоже, чтобы вам это легко удалось. И если мы придем в Изенгард, великий Гришнак не получит ничего: Саруман возьмет все, что найдет. Если вы хотите получить что-либо для себя, сейчас время действовать.
Гришнак начал терять спокойствие. Имя Сарумана, казалось, особенно разгневало его. Время проходило, и суматоха в лагере затихала. Углук и изенгардцы могли вернуться каждую минуту.
— У вас есть оно? — выпалил Гришнак.
— Горлум, Горлум! — сказал Пиппин.
— Развяжите мне ноги, — сказал Мерри.
Они чувствовали, что орк дрожит от сдерживаемой ярости.
— Будь вы прокляты, грязные маленькие паразиты! — со свистом прошептал он. — Развязать вам ноги? Я развяжу все суставы в ваших телах. Думаете, я не смогу обыскать вас до костей? Я разрублю вас на дрожащие куски. Мне не нужна помощь ваших ног, чтобы увести вас — и забрать вас себе.
Неожиданно он схватил их. Сила его для иных рук была ужасна: он сжал хоббитов под мышками, зажав в то же время их рты ладонями. Потом, низко наклонившись, двинулся вперед. Он шел быстро и тихо, пока не добрался до края холма. Здесь, выбрав щель между осаждающими, он, как злая тень скользнул в ночь вниз по склону, направляясь к вытекающей из леса реке. В этом направлении было широкое пространство с одним костром.
Пройдя дюжину ярдов, он остановился, всматриваясь и вслушиваясь. Ничего не было видно и слышно. Он продолжал медленно идти, согнувшись почти вдвое. Потом снова остановился, как бы собираясь сделать рывок. В этот момент справа от него появилась темная фигура всадника, и фыркнула лошадь. Человек крикнул.
Гришнак упал, прикрыв собой хоббитов; потом вытащил свой меч. Несомненно, он хотел убить своих пленников, чтоб не дать их освободить. Меч его сверкнул во тьме. Но тут же из тьмы со свистом прилетела стрела; направленная искусным лучником или судьбой, она пробила правую руку орка. Он выронил меч и закричал. Послышался топот копыт. Гришнак побежал, но копье догнало его и пробило насквозь. Он издал отвратительный дрожащий крик и замер.
Хоббиты прижимались к земле так, где их оставил Гришнак. На помощь товарищу прискакал другой всадник. То ли из-за особой остроты зрения, то ли из-за другого чувства его лошадь легко перепрыгнула через хоббитов, но сам всадник не заметил их, лежащих в эльфийских плащах и боявшихся пошевелиться.
Наконец Мерри шевельнулся и тихо прошептал:
— Чем дальше тем лучше, но как нам избежать копья?
Ответ пришел почти немедленно. Крики Гришнака встревожили орков. По воплям и проклятьям на вершине хоббиты догадались, что их исчезновение обнаружено: Углук, вероятно, разбил еще несколько голов. Неожиданно справа из-за кольца костров от леса, донеслись крики орков. Очевидно, Маухур напал на осаждающих. Слышался топот копыт. Всадники приблизились к вершине, рискуя получить орочью стрелу, но желая предотвратить вылазку; часть отряда поскакала навстречу вышедшим из леса оркам. Неожиданно Мерри и Пиппин поняли, что находятся за пределами кольца костров — между ними и спасеньем ничего не стояло.
— Если бы наши руки и ноги были свободны, мы могли бы уйти, — сказал Мерри. — Но я не могу дотянуться до узлов и перекусить их зубами.
— И не старайся, — ответил Пиппин. — Я все пытаюсь сказать тебе: мои руки не связаны, петли — одна видимость. Но вначале нужно съесть немного лембаса.
Он сбросил веревку с рук и вытащил сверток. Лепешки были разбиты, но, к счастью, оставались в завертке из листьев. Каждый из хоббитов съел по два или три куска. И вкус лембаса напомнил им прекрасные лица, и смех, и хорошую пищу спокойных дней, теперь уже ушедших далеко в прошлое. Некоторое время они задумчиво ели, сидя во тьме и не обращая внимания на крики и звуки близкой схватки. Пиппин первый вернулся к действительности.
— Мы должны уходить, — сказал он. — Подожди немного.
Меч Гришнака лежал рядом, но он был слишком тяжел; поэтому Пиппин подполз и обыскал тело орка, вытащил из ножен длинный острый нож. Потом он быстро перерезал веревки на своих и Мерри ногах.
— Пошли! — сказал он. — Согревшись немного, мы, может, сумеем стоять и ходить а пока лучше начать ползком.
Они поползли. Трава была глубокой и пружинящей, и это помогло им, но дело казалось долгим и медленным. Они сделали большой крюк, чтобы обогнуть костер, и поползли вперед, пока не добрались до берега реки, журчащей во тьме между крутыми берегами. Тут они оглянулись.
Шум затих. Очевидно, Маухур со своими «парнями» был убит или отогнан. Всадники вернулись к своему молчаливому зловещему дежурству. Оно не должно было длиться долго. Ночь подходила к концу. На востоке, где небо не было затянуто облаками, оно начало бледнеть.
— Мы должны уйти в укрытие, — сказал Пиппин, — иначе нас увидят. Нас не очень утешит, если всадники обнаружат, что мы не орки, после того, как убьют нас. — Он встал и попробовал шагнуть. — Веревки врезались как проволока, но теперь ноги уже согрелись. Я могу идти. А ты, Мерри?
Мерри встал.
— Да, — сказал он, — я тоже могу. Лембас оживит кого угодно! Он гораздо приятнее, чем этот орочьий напиток. Интересно, из чего он делается, этот напиток. Пожалуй, лучше и не знать. Попьем воды и смоем все мысли о нем.
— Не здесь, тут слишком крутой берег, — ответил Пиппин. — Идем вперед.
Они медленно пошли вдоль реки. За ними светлел восток. По дороге они сравнивали свои впечатления, говоря еле слышно в хоббитской манере о том, что произошло с ними после пленения. Ни один слушатель не догадался бы из их слов, что они жестоко страдали и пережили смертельную опасность, без всякой надежды идя на пытки и смерть. Даже сейчас, они хорошо это понимали, у них почти нет надежды снова найти друзей или безопасность.
