Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

Так… Они в порядке. Это хорошо. Но за радостными мыслями в голову тут же полезли тревожные. Где Гвен? Ведь она должна была все время оставаться в сознании, только притворяясь лишившейся чувств.

Позади послышался негромкий стон.

Род быстро запрокинул голову и поморщился от боли, но глаза открыл шире.

Гвен лежала с закрытыми глазами. Род в отчаянии потянулся своим сознанием к ее сознанию, пытаясь ощутить его. Разум Гвен был одурманен огромной дозой наркотиков.

Жуткая, всепоглощающая ярость овладела Родом, но он постарался сдержать это чувство. Пока рано. Скоро ему потребуется эта огненная злоба. Но не сейчас. Не сейчас.

Гнев немного унялся, и Род расслышал неподалеку чей-то голос:

— А почему же никто из них не выкинул никаких штучек, на которые, как мы слышали, они способны?

— Как же «не выкинули», — ответил кто-то другой. — Еще как выкинули! Они ж бластеры заморозили!

— Ну ладно, значит, один номер откололи. Но только один! А я вот слышал про эту шайку, что у них сотня таких номеров в программе!

— Ну струхнули, поди, — насмешливо проговорил второй собеседник. — А может быть, все их так называемые номера — это всего-навсего действие каких-то хитрых устройств, что бы тебе там ни наболтали разные суеверные тупицы.

— Ну и где же тогда, спрашивается, все эти их хитрые устройства, а? — с пристрастием полюбопытствовал первый.

— Где, где… Да батарейки небось у них сели, вот и повыкидывали они их в дезинтеграторы! А теперь тебе бы лучше заткнуться и попробовать выяснить, что им известно об этих самых хитрых штуковинах!

Первый из разговаривавших что-то недовольно буркнул и, развернувшись к пленникам, обнаружил, что четверо из них пришли в себя и смотрят на него.

— Бруно! — крикнул охранник.

Бруно развернулся:

— Чего? А, они очухались! Вот и славно. О’кей, ребята, сейчас я вам все популярно растолкую… Сейчас вы нам быстренько все-все расскажете про все свои хитрые машинки — а особенно про генератор силового поля и про ту штуку, с помощью которой вы стали, так сказать, невидимками. Ну и, само собой, нам очень желательно было бы послушать про революционеров-подпольщиков, на которых вы работаете. А если вы не пожелаете отвечать, то вам придется запастись терпением, потому что вам будет очень, очень больно. Так или иначе — вы нам все равно все выложите, не сомневайтесь.

— Но… Но почему бы вам просто не напичкать нас наркотой? — кривясь от боли, осведомилась Чорной.

— Потому что это не так интересно, — ухмыльнувшись, ответил Бруно, глянул на Рода, заметил, куда тот смотрит, и добавил: — Нет, ты от нее никакой помощи не жди, дружок! Были у нас на ее счет кое-какие сомнения, вот ее мы и накачали наркотиками. Она еще часиков так десять продрыхнет. — Он умолк и, сощурившись, уставился на Рода. Немного помолчав, Бруно удовлетворенно кивнул и шагнул к Гэллоуглассу. — Начнем с тебя. Используем старые, испытанные методы.

Род почувствовал, как охранник снимает с него наручники, и предпринял отчаянную попытку нырнуть в недра собственного сознания, чтобы отыскать там образ своего двойника, которым он обзавелся во время краткого странствия по пространству между мирами, когда они с Гвен и детьми возвращались на Грамерай из Тир-Хлиса. Род понимал, что до того, как его начнут избивать, осталось всего несколько секунд. На фоне такой стимуляции чувств крайне трудно было войти в транс.

Но это ему все-таки удалось. Он утратил ощущение собственного тела в то самое мгновение, когда Бруно рывком поднял его на ноги. Сквозь окруживший его туман Род попытался разыскать сознание Гвен, и наконец увидел его — хрупкую скорлупку на волнах реки забвения, отстраненную и далекую. Род осторожно приблизился к сознанию жены, слился с ним, проник внутрь него.

«Очнись, — обратился он к Гвен с мысленной мольбой. — Нам всем конец, если ты не очнешься. Может быть, я и сумею одолеть их один, но, может быть, мне это и не удастся».

Ему больно было так говорить, но сказать это он был должен.

«Они могут убить нас, — продолжал мысленно взывать к жене Род. — Мы можем никогда не проснуться».

На этот раз он получил ответ, и ответ этот был выражен одним-единственным коротким словом:

«Вместе».

Ни с чем не сравнимое отчаяние охватило Рода, но он одернул себя и сдержался, напомнив себе о том, что женский романтизм все же поддается излечению. Если уж даже в полном забытьи Гвен была способна на романтику, значит, до нее еще можно было достучаться с помощью мысли, которая ей покажется нестерпимой. Род мысленно создал образ Магнуса, обнимавшего горько плачущую Корделию, рядом с которой сидел несчастный Джеффри, прижимающий к себе испуганного Грегори.

«Они останутся совсем одни без нас с тобой, — вновь мысленно обратился к супруге Род. — Неужели ты готова оставить их чужим людям?»

На этот раз он, похоже, пробился. Перед ним тут же предстал образ Титана, вынырнувшего на поверхность вод и гневно оглядевшегося по сторонам. Затем гнев Титана взмыл ввысь и обрушился лавиной.

Род поскорее выбрался из сознания жены. Абстрактный транс вдруг показался ему куда как безопаснее.

Гвен очнется — вот о чем думал Род в эти мгновения. Она очнется и одна покончит с этими садистами. Род заставил себя вновь ощутить собственное тело.

И ощутил. Боль. Дикую боль, которая немилосердно терзала каждый дюйм кожи, мышц, костей. В некоторых местах чувствовалось жжение, как от ожогов. Род обрел сознание и зрение в тот миг, когда Бруно с отвращением вновь швырнул его спиной на стальную плиту.

— Это все бесполезно! — крикнул Бруно. — У этого типа, похоже, и нервов-то нету!

В душе у Рода воспламенилась ослепительная ярость, злость на двоих мерзавцев, которые так поиздевались над его беспомощным телом. И ведь они намеревались подвергнуть таким же мукам его друзей. И его жену! Ярость всколыхнулась, и Род радостно приветствовал ее вспышку. Она была так нужна ему сейчас, потому что только она, эта ярость, могла дать ему столь необходимую силу…

Но в это мгновение рядом с ним со звуком, подобным взрыву гранаты, треснули наручники, и Гвен вскочила на ноги, пылая праведным гневом.

Бруно и Гарри отлетели к стене, впечатались в нее спинами. На какой-то миг Роду показалось даже, что их тела стали плоскими. В следующее мгновение оба палача, лишившись чувств, оползли на пол.

Гвен развернулась. Ее глаза метали молнии.

— Эти негодяи… Они… Они избивали тебя! — вскричала она, бросилась к Роду и стала нежно и бережно прикасаться к его коже руками. От ее прикосновений боль сразу же отступала, жжение в нервах прекращалось. Покуда она занималась целительством, неожиданно в камере послышались дикие, испуганные вопли, а потом все стихло.