Артем Лунин - Перед бурей (СИ)

И ещё раньше. Закончен бой, один из многих коротких схваток короткой Летней войны. Пожилая целительница Элана, которую именуют не иначе как мэтресса, стоит на коленях, руки порхают над неподвижным телом, не касаются двух стрел, торчащих из груди…

Я ничего не смогу сделать!..

— Жива дышит песней, — Алек понял, что бормочет древнее неуклюжее заклинание, — дыши в такт с ней, дыши Живой, и будешь живой…

Араган вздрогнул и плюнул кровью.

— Что… — прохрипел.

— Молчи, тебе нельзя говорить!.. — Алек вытер ему лицо.

— Какая разница… — прохрипел родитель, — сейчас или чуть позже?..

Разве я сказал это вслух?

Всё, что Алек мог сделать — слегка отсрочить неизбежное.

— Нет… слушай… я обидел тебя тогда, очень обидел…

— Папа, молчи, пожалуйста… — взмолился Алек.

Араган затих. Потерял сознание.

Алек медленно выпрямился. Мир снова сделался чёрно-белым и очень-очень резким. В ушах ревел пожар.

Пожар… да, пусть будет пожар. Ярость, бешенство, предельная ненависть. На этот раз можно идти до самого конца, вычерпать до дна весь проклятый дар… Сжечь и себя, и всё вокруг…

Кэвин бормотал молитвы, вдруг затих, чувствуя, как шевелятся волосы на голове. Воздух неприятно заколол кожу. По лезвию меча Алека с треском проскочила искра. Трупы вдруг дёрнулись, наведённое электричество заставляло сокращаться мёртвые мышцы. Дерево Знака потемнело от жара, и над ним вспыхнули огни сполохов.

Зверь ревел и рвался, цепь едва удерживала его. Алек протянул руки в темноту, коснулся истекающей пеной морды, погладил колючую шерсть. Нашарил тяжёлый широкий ошейник, стальную пряжку.

Одно движение — и зверь окажется на свободе…

Рядом охнул Кэвин. Алек встал и оглянулся, мальчишка смотрел куда-то в пространство, наполненное дымом. Вытянул руку, указывая.

Из дыма вынырнуло… сначала Алек принял это за живое существо. Какое-то чудовищное насекомое, гигантская стрекоза.

Тварь с очертаниями хищника, размером, пожалуй, с его избушку в деревне Проклятых. На морде — огромные выпученные глаза, сияющие в лучах восходящего солнца, над спиной блестел прозрачный круг бешено бьющих крыльев. Громкий стрёкот раскатился над горой Лаг-Аргаран. Тонкий фрагментарный хвост заканчивался как будто ещё одной парой крыльев. Сложенные под брюхом лапы, хищно изогнутые челюсти…

Алек моргнул.

То, что он сначала принял за челюсти под мордой твари, на самом деле было изгибом полозьев-лап, идущих под брюхом твари… создания…

Машины!..

Она — не живая!.. Летательный аппарат, созданный людьми!..

Зверь так же удивлённо смотрел вместе с Алеком. Впрочем, его интерес был несколько односторонним — какова стрекоза на вкус?.. В своей способности её уничтожить он даже не сомневался.

Подожди немного, сказал ему Алек, и зверь снисходительно согласился.

Машина стремительно летела вперёд и вдруг замедлилась в половине перестрела от Лаг-Аргаран. Остановилась, зависнув в воздухе почти неподвижно — словно та самая стрекоза. За туманным стеклом корпуса маячили людские лица. В боку машины открылась дверь, и из неё выглянул человек в пятнистой зелёной одежде, со странной рогатой шапкой на голове — и с непонятной длинной бандурой в руках.

Предмет был… опасен. Алек увидел тёмную тень, отбрасываемую этим предметом в Живу. Оружие, но какое? Особо мощный данг, или двуручный громобой, рассчитанный на целый стакан пороха? Или ручной грохот?..

Человек оглянулся в машину и что-то сказал, указывая вниз стволом своего оружия. Железная стрекоза ещё снизилась, теперь она висела чуть выше пожара. Носитель бандуры рассматривал двух людей, стоящих около Знака. Снова что-то бросил внутрь, и стрекоза развернулась, подалась вперёд. Поток воздуха от крыльев — или что там у неё?.. — придавил дым.

Алек встал, неотрывно глядя в стёкла машины. В голове крутилась одна только фраза — высокие покровители… высокие…

Не потому высокие, что командуют многими и принимают важные решения. То есть, может быть, и поэтому тоже, но че Кома называл их так вот почему…

Выглядывающий из двери машины человек выпустил бандуру, закреплённую на какой-то конструкции внутри стрекозы, и вынул оружие из поясной кобуры. Знакомо полыхнула сиреневая вспышка.

Кэвин охнул и тяжело опёрся о Знак. Алек почувствовал, что сквозь него прошло что-то непонятное, вызывающее странную неприятную щекотку. Он встряхнулся, пытаясь сфокусировать зрение, которое вдруг подвело.

Стрелок досадливо поморщился и, должно быть, велел возничему стрекозы подлететь ближе. Машина зависла почти над пожаром, и стрелок прицелился вновь, Алек видел молодое весёлое лицо, прищуренные глаза.

Алек вздохнул. И вместе с ним вздохнул ветер.

Качнул стрекозу, швырнул. Сиреневая вспышка поразила клубы дыма, стрелок сорвался, но удержался, прихваченный ремнями на своём "насесте". Парализатор улетел вниз.

Стрелок поглядел ему вслед, видимо, ругаясь, схватился за бандуру. Ветер снова ударил стрекозу, над головами Алека и Кэвина словно бесшумная молния ударила. Верхний треугольник знака оказался начисто срезан выстрелом из неизвестного оружия.

Цепь брякнула, и расстёгнутый ошейник улетел во тьму. Зверь с рёвом прыгнул

Пламя пожара взревело, метнулось вверх, с размаху ударилось о стёкла. Машина завертелась волчком. Из двери полыхнула вспышка, бесполезно поразив небо, Алек видел, как за стеклом возничий машины что-то делал, изломив рот в беззвучном вопле. Стрелок изо всех сил цеплялся за свой "насест" и всё пытался закрыть дверь, оружие моталось на держаке, мешая ему. Ветер дёргал машину, бешено тряс.

Туманный круг, крылья стрекозы, вдруг задели кустарник на скале, вырвали зелёные клочья из покрывала растительности. Машина мотнулась, ударилась хвостом, железо полетело во все стороны. Уже совершенно неуправляемая стрекоза влетела в гигантский язык пламени, ударилась о скалу и покатилась вниз. Взорвалась.

Алек перевёл взгляд на лагерь. Пламенный зверь, послушный его воле, слизнул всё, что могло гореть, оплавил камни. Устремился по склону горы, выжигая всю зелень и настигая разбойников, которые сообразили спасаться бегством. Одна за одной вниз летели горящие фигуры. Пламя соткалось в сплошной огненный плащ. Ветер выл и бесновался, сворачивал огонь в гигантскую воронку.

Гений ненависти уже не чувствовал собственного тела, он сам был этим огнём и ветром. Дар поглотил Алека. Кэвин с потрясением смотрел, как рядом со Спящей Кошкой волею человека — человека ли?.. — медленно возникает хобот хамуна.