Вадим Арчер - Алтари Келады

— Пантур говорил, что до Фаура неделя пути, — отозвался с другого конца камня горбоносый. — Но мы можем проплутать и больше — здесь такая путаница! Да и там, в Фауре, нужно еще отыскать Белый алтарь.

— Там мы быстро найдем его по излучению, — сказал Альмарен. — Покажи план, Тревинер.

Горбоносый вытащил и развернул на камне помятый бумажный свиток. Альмарен поднял повыше желтый кристалл, чтобы осветить поверхность свитка. Все склонились над бумагой. Фирелла увидела на ней сеть переплетающихся линий, соединяющую бесформенные островки темных пятен.

— Здесь уже попалось кое-что непонятное, — Тревинер ткнул пальцем в темное пятно на краю листа. — Вот этот зал нам не встретился, а на плане он есть. И наоборот — сюда идет лишний ход.

— Ты уверен, что мы проходили именно здесь? — спросила его женщина.

— Тут трудно перепутать. Мы вышли отсюда, а потом — все время прямо. Чего вы хотите — триста лет прошло!

— Нарисуй стрелку, Тревинер, чтобы мы после отдыха не спутали направление, — попросила женщина.

— Чем?

— У меня есть цветной воск. — Альмарен порылся в мешке и подал горбоносому кусок воска. Тот провел на камне жирную розовую черту и увенчал ее острием.

Альмарен завернул оба камня и убрал за пазуху. Фирелла осталась в полной темноте, непроизвольно всматриваясь в пространство перед собой. Ей казалось, что она плывет или, скорее, летит сквозь тьму, хотя ее взгляд не замечал ничего, говорящего о движении. Вдруг впереди возникла цепь белых точек, напоминавшая жемчужное ожерелье, парящее во тьме. Приблизившись, Фирелла увидела, что точки оказались ярко-белыми эфилемовыми шарами, похожими на светлячки Феникса. Светлячки находились в руках у отвратительных существ, скорее зверей, чем людей — уродливых, корявых, низкорослых — цепочкой бредущих по подземному ходу. Первым шел костлявый остролицый человек, подгонявший своих жутких спутников окриками:

— Пошевеливайтесь, лодыри! Они не ушли далеко!

Видение исказилось, свернулось и исчезло. Фирелла проснулась от нестерпимого ужаса, вызванного видом зверских морд и ясным ощущением того, что эти морды гонятся за Альмареном и его друзьями. Сев в кровати, девочка оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что она в собственной комнате, а не в пещере со звероподобными человеческими существами.

За окном едва светало. Фирелла, слишком взволнованная, чтобы вновь заснуть после привидевшегося кошмара, встала с кровати и подошла к окну, выглянула на пустынный, призрачный в предутренних сумерках двор. Она чувствовала крепнущую с каждым мгновением убежденность, что увиденное во сне было не сном, а явью. Вспомнив про сонного духа, девочка отыскала игрушку на столике у изголовья.

— Что ты мне показал, маленький? — спросила она духа.

Дух молчал.

— Ему угрожает опасность, да? — спросила она вновь. — За ним гонятся эти ужасные…?

Дух молчал.

— Что я должна делать, маленький? Пойми, я не могу знать про это и ничего не сделать!

Эфилемовая игрушка оставалась бессловесной. Фирелла обхватила голову ладонями, пытаясь догадаться, что ей предпринять, чтобы помочь Альмарену. Нужно было немедленно действовать, немедленно сообщить, позвать на помощь, но кого? Отец далеко, мать и Алитея не прислушаются к ней, а уложат в постель и будут поить лекарствами. Фирелла торопливо перебирала знакомые имена, отбрасывая одно за другим, и уже совсем отчаялась, когда необходимое имя само выплыло в сознании.

— Равенор! — произнесла она вслух.

Имя, названное когда-то Альмареном, запавшее в память как имя великого, ни с кем не сравнимого мага, внушило Фирелле надежду. Конечно, Равенор — тот самый человек, который поверит видению, навеянному магической игрушкой, который сумеет отвести беду. Девочка легла, укрылась одеялом, затем вновь встала к окну, не зная, как скоротать время в ожидании утра. Ее мысли занимало одно — как отыскать Равенора, о котором ей было известно только то, что он живет где-то в Цитионе, и кого расспросить о Равеноре, не вызвав ответного недоумения.

Во время завтрака она старалась хорошо есть, чтобы вновь не привлечь внимания матери и воспитательницы, а затем попросила у Алитеи разрешения погулять во дворцовом парке. Та, довольная действием свежего воздуха на аппетит девочки, не стала возражать и отпустила ее в парк, а сама ушла собираться в свою обычную поездку по городским лавкам.

Фирелла отыскала в безделушках золотую монету, подаренную отцом, спрятала ее в кармашек платья на хранение лежавшему там сонному духу и вышла в парк. Не задерживаясь среди подстриженных деревьев, скамеечек и полинявших цветочных клумб, она дошла до западной дворцовой ограды, у которой размещались конюшни правителя. Здесь было так же пустынно, как и на дворцовой площади — почти все люди и лошади отправились в Босхан с армией. Девочка следила из-за кустов, пока к конюшне не вернулся мальчик-конюх, провожавший Алитею в поездку. Выйдя из укрытия, Фирелла окликнула его.

— Эй, мальчик!

Тот был ровесником Фиреллы и, разумеется, считал себя взрослым.

— Что прикажете, ваше высочество? — ответил он деланным басом.

Принцесса отозвала его за кусты.

— Ты знаешь, кто такой — Равенор?

— Еще бы! Кто его не знает!

— И знаешь, где он живет?

— Недалеко. От главных дворцовых ворот прямо по улице, потом налево.

— Мне нужно попасть к нему. Проводи меня туда.

Мальчишка вытаращился на принцессу.

— Без спроса?! — он мигом растерял всю напускную взрослость. — Эх, и влетит!

— Я никому не скажу.

— А увидят?

— Нужно, чтобы нас не увидели.

— Тебе-то что! — фыркнул мальчишка. — Поругают, да простят. А меня выпорют, да с конюшни выгонят.

Фирелла достала золотую монету.

— Обо мне никто не вспомнит, кроме Алитеи, а она приедет только к обеду. Мы успеем вернуться.

— Тебя стража не выпустит, — мальчишка колебался, скосив глаз на монету.

— Значит, тебе не суметь вывести меня в город? — с пренебрежительной гримаской сказала Фирелла.

— Мне?! — возмутился мальчишка. — Не суметь?!

— А если можешь, тогда веди.

— И поведу. Только… — мальчишка запнулся, оглядывая Фиреллу. — Переодеться бы тебе надо.

— Во что?

— Сейчас сообразим. Есть у меня здесь одежонка, мне мала. Идем со мной.

Мальчишка привел Фиреллу в конюшню, оставил в пустующем стойле и ушел за одеждой. Вскоре он вернулся с охапкой тряпья.

— Вот, возьми. Это моя старая форменная одежда. Куртка, штаны, башмаки, шапка. Волосы спрячь под шапку, свою одежду зарой туда, в сено. Я подожду на дворе.