Дэйв Волвертон - Властители рун

— Миледи? — послышался чей-то голос.

На поле, между тем, воцарилось гробовое молчание. Гроверман со своими рыцарями стояли совсем рядом, наблюдая за всем происходящим с ошеломленным видом. В ужасе глядя на Боринсона и не понимая, что они должны делать в такой ситуации. Какой-то рыцарь окликнул Иом, но она по-прежнему сидела на снегу, положив голову отца себе на колени, покачиваясь и почти не обращая внимания на то, что творилось вокруг.

Потом, спустя несколько долгих минут, она подняла взгляд. В глазах у нес дрожали слеза. Наклонившись над отцом, она нежно прикоснулась губами к его лбу. Прощальный поцелуй.

Отец так и не понял до самого конца, кто она такая, подумал Габорн. Забыл о ее существовании или просто не узнал се, лишенную дара обаяния. Может быть, для Иом это было едва ли не тяжелее всего.

Она встала, оглядела своих рыцарей и сказала самым твердым тоном, на который была способна:

— Оставьте нас.

Последовало долгое, но неспокойное молчание. Кто-то раскашлялся. Герцог Гроверман не сводил с нес немигающих глаз.

— Моя королева…

— Вы тут ничего не сделаете. Здесь никто ничего не может сделать!

Габорн понял, что она имела в виду не убийство, не обуявшую всех жажду расправы, а все в целом — Радж Ахтена, развязанную им бессмысленную войну. И, конечно, прежде всего она имела в виду непоправимую смерть.

— Эти люди… Тут совершено убийство, — продолжал настаивать Гроверман, — И Дом Ордин должен поплатиться за него!

По древнему обычаю, лорд нес ответственность за своих вассалов, — точно так же, как крестьянин несет ответственность, если его корова заберется в чужой огород. Согласно этому обычаю, Габорн был виновен в той же степени, что и Боринсон.

— Отец Габорна погиб, а вместе с ним две тысячи его лучших рыцарей, — ответила Иом. — Чего еще вы хотите от Дома Ордин?

— Мы понимаем, что принц не убийца. Нам нужен рыцарь, который лежит у его ног. Это вопрос чести! — закричал какой-то воин, решив, по-видимому, занять позицию, что Габорн не виноват в случившемся.

— Вам кажется, что задета честь? — спросила Иом. — Рыцарь, который лежит у ног Габорна, сэр Боринсон, вчера спас жизнь мне и моему отцу. Защищая нас, он убил одного из «неодолимых» Радж Ахтена. И он сделал все, чтобы изгнать этого мерзавца из нашего королевства…

— Это убийство! — закричал тот же рыцарь, потрясая топором.

Гроверман, однако, поднял руку, призывая его к молчанию.

— Вы говорите, что это вопрос чести, — запинаясь, произнесла Иом. — А известно ли вам, что именно король Ордин, лучший друг моего отца, приказал нас убить?

— И у кого из вас повернется язык сказать, что это неправильно? И я, и отец стали Посвященными нашего заклятого врага. Кто из вас осмелился бы не подчиниться такому приказу, если бы вы оказались на его месте?

— Мой отец и я отдали свои дары Радж Ахтену, считая, что это не так уж важно. Однако много мелких неправильных поступков способны породить великое зло.

— По-вашему, этот рыцарь совершил убийство? Ведь он всего-навсего выполнил приказ, расправился с тем, кого считал врагом. По-вашему, это бесчестный поступок?

Иом стояла, свесив руки, запятнанные кровью; слезы струились по ее лицу. Она от всего сердца стремилась добиться оправдания Боринсона, и Габорн не был уверен, что в подобных обстоятельствах сохранил бы такое же присутствие духа.

Что касается самого Боринсона, то он безучастно смотрел на рыцарей, точно его не волновало, чем все для него закончится. Можете убить меня, можете оставить мне жизнь, вот что выражал его взгляд. Только решайте что-нибудь.

Гроверман и его люди, не продвигались вперед, но и не расходились. Чувствовалось, что Иом их не убедила, однако и особой решительности они не проявляли.

Иом до крови прикусила дрожащую губу, не заметив этого, глаза вспыхнули от ярости и боли. У нее больше не было сил убеждать их. Эти люди не успокоятся; а ведь ей так тяжело — всего за два дня она потеряла всех близких.

Габорн и сам пережил когда-то смерть матери и вот сейчас — и отца. Он понимал, каково Иом, чувствовал, насколько боль, которую испытывает она, сильнее той, что терзала его самого.

Иом обратилась к нему, стараясь говорить как можно более спокойным, почти ироническим тоном:

— Милорд король Ордин, сэр Боринсон… За все, что вы для меня сделали на протяжении этих двух дней, я вынуждена предложить вам покинуть нас, пока мои люди вас не убили. Наша земля разорена и мы не в состоянии проявить обычного гостеприимства. Уезжайте отсюда. За вашу верную службу я дарую вам жизнь, хотя мои вассалы хотели бы, чтобы я не проявляла подобной щедрости.

Она произнесла все это, как бы слегка высмеивая своих людей, но Габорн понимал, что она говорит совершенно серьезно, что у нее просто больше нет сил бороться с их упрямством.

— Уезжай, — прошептал Габорн Боринсону. — Встретимся в Бредсфорском поместье.

К его облегчению, Боринсон встал, сел на коня и без единого возражения выполнил приказ.

Габорн подошел к Иом, снял латную рукавицу и положил правую руку ей на плечо. Под тонкой тканью платья она выглядела такой хрупкой, такой слабой. И как ей удастся держаться под давлением той ноши, которая обрушилась на нее?

Она не казалась теперь прекрасной, как первая вечерняя звезда. Но и морщины тоже исчезли. Сейчас она в полной мере была сама собой, и любить ее сильнее, чем в этот момент, Габорн просто не мог; любить и страстно желать, чтобы она осталась с ним всегда.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — сказал он. Иом кивнула, еле заметно. — Я пришел в Гередон, чтобы просить твоей руки, и по-прежнему хочу получить ее. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Он говорил все это не для того, чтобы напомнить Иом о своих чувствах, а исключительно ради ее людей, ради того, чтобы они знали, как обстоит дело.

В толпе засвистели. Некоторые возмущенно закричали:

— Нет!

Габорн понимал, что в данный момент они к нему не расположены. Эти люди понятия не имели, что он сделал ради их освобождения: Они стали свидетелями лишь того, что случилось совсем недавно и что не прибавило ему чести в их глазах. Сегодня их сердца ему не завоевать, хотя он надеялся со временем сделать это.

Иом погладила его руку, но успокаивать не стала.

Габорн зашагал вверх по склону холма, туда, где его конь скреб копытом снег в усилиях добраться до свежей травы, и вслед за Боринсоном поскакал на юг.

Пробившись сквозь толпу, за ним, точно тень, следовал его Хроно.

59. Целитель

Сидя над телом отца, Иом не чувствовала уверенности, хватит ли у нес сил пережить хотя бы еще один день. Казалось, у нее иссякла вся энергия, все воля к борьбе — точно так же, как два дня назад истаяла се красота.