Татьяна Чернявская - Пешки (СИ)

Можно было, конечно, надеяться, что странное поведение дворовых забияк спишут на внешний вид подмастерья, поскольку местные и без того относились к будущему тенегляду с суеверной опаской. Хотя выглядела девушка действительно не важно. Выданное по нищенствованию платье (сумка‑то с её вещами уже три дня как благополучно доехала до Смиргорода) с щедрого хозяйского плеча сидело мешковато. Хоть госпожа Эльфира и была ниже духовника ростом, в остальном же блистала более выдающимися достоинствами, так что оранжевое льняное платьице в стилизованные длинные ромашки, висело на изрядно похудевшей за неделю девушке наподобие банного халата. Зато широкий гофрированный подол надёжно укрывал от любопытных глаз покалеченную ногу, на которой из‑под новых повязок проступала чёрная сетка взбунтовавшихся сосудов. По счастливой случайности феноменально живучий организм надежды и отрады факультета Теоретического Нежитеводства, закалённый годами близкого проживания с любительницей экспериментальных лекарств и лёгких ядов, не поддался отравлению вурдолачьим токсином, хоть и не сумел до конца расщепить его. Эл оставалось только кусать локти от бессильной злобы за то, что не успела вовремя добраться до раны и всласть покопаться в такой редкой болячке. Ведь не каждый день в практике травников и целителей встречаются поражения ядом настоящего вурдалака.

— Может, всё‑таки останешься? — доброжелательно поинтересовалась травница, мысленно представляя себя, упоённо разрезающей подозрительное образование. — Переночуешь в нормальных условиях. Поешь, в конце концов, ты же только слегка перекусила, а у нас сегодня ещё рагу и замечательный луковый пирог. Папа приказал затопить баньку. Пару часиков и можно будет помыться, как следует…

При её словах Яританна непроизвольно проверила на голове лёгкую косынку, прикрывающую изрядно попорченные волосы. Она чувствовала себя крайне некомфортно в чужой одежде и поминутно вздрагивала, будто в любой момент из ближайших кустов могла выскочить ватага городских сплетниц и, размахивая клюками и ридикюлями, заклеймить позором непрезентабельный вид обедневшей ратишанки.

— Всё же не стоит, — тяжело вздохнула девушка.

Из‑за широкого шарфа, тщательно замотанного поверх успевшего затянуться уродливого пореза, голос её звучал сдавленно и угрожающе хрипло, наводя на мысли о длительном курении или застарелом бронхите. Ещё и на лице залегли глубокие синеватые тени, сделавшие её голубую кожу совершенно нереальной и ещё более пугающей, чем обычный трупный окрас.

— И ты сейчас меня бросаешь? — Эл даже подумала трагически хлюпнуть носом, но решила не переигрывать, не до конца доверяя подруге после всего случившегося.

Возможно, все и сделали вид, что забыли и тяжёлый взгляд, и чёрные молнии, и чувство удушающих диких чар, только что‑то неприятное осталось осадком, заставляя интуитивно опасаться и сжиматься, словно в присутствии дикого зверя. Возможно, её неосмотрительную вспышку и решили списать на последствие нервного срыва, перенапряжение и психологическую травму, только сама Яританна Чаронит точно знала, что в попытке нападения не было и доли расстройства сознания. Знала, что действовала совершенно осмысленно и это её нисколько не пугало и даже не шокировало. Единственное, что слегка вызывало страх — осознание невозможности дальнейшей тихой размеренной жизни с мужем и детьми, поскольку бесприданницу, тем более с такими проблемами замуж никто звать не решится. Поэтому в её взгляде сквозила скорее горечь и печаль из‑за бесследно загубленной мечты, чем увиденное спутниками раскаянье. Возможно, никто и не узнает подробностей смерти Госпожи Травницы. Ведь мало кто догадывается, что действительно хорошие духовники, имея простейший отпечаток ауры, могут избавляться от призраков и на расстоянии.

— Эл, ты же с ними девятнадцать лет как‑то уживалась? — Танка растянула губы в безрадостной, но вполне натуральной улыбке. — Потерпи до понедельника.

— У — у-у, понедельник! Не хочу!!! — непритворно взвыла травница, в отчаянье вцепившись себе в косу, разве что только по — детски не начала стучать ногами. — Опять эта практика! Снова практика! Не хочу! Ещё и отчёт этот дурацкий писать! И Воронцов со своим вечным: " Вы улавливаете суть?» Давай, забьём на всё? А? Съездим через недельку, когда все подлечатся, я, может, Стаса с собой вытащу для профилактики, ну?

— Нет, Эл, — твёрдо и почти резко ответила духовник, раздражённо тряхнув головой. — Быстрее расхлябаемся с этим… этой кашей — быстрее отдохнём. Мне не улыбается оставшиеся каникулы прокорпеть над отчётом. Выходные дома отсижусь, матушка откормит, валерьяночкой отопьюсь. У тебя вообще нервы железные — ещё быстрее оклемаешься. Так что давай в понедельник встретимся в Смиргороде на станции, быстренько смотаемся на это злополучное поле и забудем обо всей этой истории. У меня и без того нехорошие предчу…

— Лучше заткнись! — угрожающе перебила подругу Эл, для острастки ещё и кулачок ей под нос сунув. — Каждый раз накаркаешь.

Из‑за поворота в клубах пыли показались очертания большой и старой как мир общественной ступы, больше похожей на кособокий летающий ящик из‑под сахарной свеклы при том прошлогодней и изрядно подгнившей. Яританна без особого энтузиазма осмотрела своё потенциальное средство передвижения на ближайшие полчаса и своих ближайших соседок: двух упитанных селянок неопределённого возраста, но определённой культуры. Одна громко критиковала современных менестрелей, расплёвывая шелуху от семечек в радиусе метра от себя, другая вторила ей в лёгкой матерной форме, прижимая к груди необъятную сумку с овощами на манер тарана.

— Ладно, Эл, беги домой, — Танка кивнула в сторону старенькой, но весьма крепкой метлы, доставившей их обеих до межевого камня.

— Не — а, сначала нужно убедиться, что ты точно села и в нужную ступу.

Травница лукаво прищурилась, намекая на вечные сложности Танки с выбором маршрута. Духовник беззлобно фыркнула в ответ:

— Вали давай, пока твои кузины не растащили Важича на сувениры и жестоко не надругались над телом раненого во имя долгожданного прибыльного замужества.

На миг выражение обычно безмятежных серых глаз изменилось, и даже духовнику не понравился тот воинственный огонь, мелькнувший в их глубине. Спешно обнявшись на прощанье, Алеандр лихо вскочила на метлу и на всей возможной скорости (как бы мала она ни была) рванула обратно к поместью, вызволять из цепких лап своих алчных до денег и престижа сестричек несчастного пациента. Чаронит позволила себе сочувственно улыбнуться ей вслед и, зажав переданную Ригорием Валентом монетку, поспешила к распахнувшейся перегородке обшарпанной жёлтой ступы, забитой злобными, хмурыми и вечно недовольными всем и вся мирными обывателями.