Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

Конечно, я и сам сглупил: следовало просто признаться, о чем мне напоминает сладкий вкус, и тогда… Хм. А как признаешься, если это — семейный секрет и государственная тайна в одном лице? В моем, что особенно неприятно. Вот и приходится вести себя, мягко говоря, странно, уповая на то, что мои «странности» будут отнесены на счет моего участия в жизни Приюта. Мол, с дурками поведешься, от дурок и наберешься…

— А я проголодалась хуже сотни габбаров [44]!

Пальцы, длину и изящество которых не могла до конца скрыть даже полнота, потянулись за истекающим сиропом кусочком дыни.

Почему эта женщина вызывает у меня… Неприятие? Нет, слишком сильное слово. Да и не могу сказать, что Амира так уж страшна на вид. Ну, толстая. Очень толстая. Чересчур толстая. Правда, это ужасает только меня: очень многие мужчины любят больших женщин. «Чтобы можно было, за что подержаться». А во всем прочем южанка вполне очаровательна. Еще бы волоски над верхней губой выщипала…

Кожа — чудная, гладкая просто на зависть придворным красоткам. Можно подумать, каждый день шлифует ее тряпочкой. Косы — загляденье, толстые, упругие, блестящие. Глаза глубокие, как море, только темно-синего, почти фиолетового оттенка. Черты лица плавностью тоже могут сравниться с волнами. Женщина, привлекающая внимание, одним словом. И, что немаловажно, внимание удерживающая. Вот я, к примеру, терпеть ее не могу, а забыть почему-то не получается. Даже когда появляется возможность «позабывать». Впрочем, впечатления меняются. Если раньше при упоминании имени «Амира» я испытывал несказанное раздражение, то сейчас в основном дурачусь, чтобы повеселить Калласа. И он прекрасно это понимает, гад, но делает вид, будто верит в мою горячую неприязнь к этой женщине.

Вообще-то, мне редко доводится испытывать по-настоящему сильные чувства. Наверное, из-за того, что большее значение для меня имеет внешний, а не внутренний мир. Мой мир. Почему так происходит? А кто его знает! Может быть, потому что я — лишь крохотная пылинка на полу огромного зала. Ветерок может сдуть меня в сторону с привычного места, поболтать в воздухе, зашвырнуть далеко-далеко, туда, где на меня наступит сапог, на подошве которого отправлюсь в новое путешествие, не давая согласия и понимая всю бесполезность споров… Если так оно есть на самом деле, то что проку в изучении себя, когда вокруг полная загадок бесконечность? Хватило бы времени разыскать хоть малую часть прячущихся в ней кладов, и только. На большее не претендую. Да и нечего мне вырыть в глубинах собственной души. И глубин-то нет…

Та из двух сопровождающих Амиру йисини, что была росточком пониже, а движениями поплавнее, распустила шнуры чехла и извлекла на свет божий лютню. На южный манер, конечно: палка со струнами, вот какое сравнение приходило мне в голову всякий раз, когда я видел сей музыкальный инструмент. Не спорю, даже с его помощью можно было получить приятную для слуха мелодию, но мне в песнях пустыни вечно чудится заунывность, вызывающая непреодолимое желание спать. Тем более, в вечернее время.

Я подавил зевок и обратился к своей подопечной с сообщением:

— Если daneke не сочтет это неуважением, я хотел бы на некоторое время избавить вас от своего общества.

Амира изобразила на лице (именно на лице, потому что глаза остались серьезными и понимающими) капризное сожаление и протянула:

— Ай-тай, ничем не угодить моему сладкому мальчику: ни увеселением тела, ни радостями духа… Я несчастнейшая из несчастных женщин, когда-либо живших в подлунном мире!

Я приподнял левую бровь (проделать то же самое с правой никогда не мог) и проникновенно-скорбно заметил:

— Не гневите богов, daneke: как вы можете быть несчастной, если знакомы со мной?

Сливы темных глаз усмехнулись, но продолжения беседы не последовало: в самом деле, что Амира могла ответить? Сказать: знакомство со мной и есть настоящее несчастье? Но тогда у меня появится замечательнейший повод в дальнейшем избегать подобного времяпрепровождения. А открыто и честно признать, что я по каким-то причинам устраиваю ее, как сопровождающий, значит, показать свою зависимость и определенную слабость, чего женщины ой как не любят! Будете со мной спорить? Скажете, что они всегда норовят выставить себя беззащитными и хрупкими, чтобы вызвать желание защитить? Ну-ну. Истинное положение вещей совсем иное: по сравнению с женщинами слабаки как раз мы, потому что вечно покупаемся на ведущуюся испокон веков игру. И, ххаг подери, покупаемся с наслаждением, хотя знаем: победа никогда не будет на нашей стороне.

Я коротко поклонился и под первые переливы струн вышел из покоев, отведенных южанке для проживания.

Надо сказать, когда Амира приезжала, гостевой дом Иль-Махин закрывался для посторонних. Дабы обеспечить спокойствие и безмятежность ночных часов дорогой гостьи. С этой целью даже стражников — рослых молчаливых детин в кожаных доспехах — становилось чуть ли не вдвое больше: в обычное время для охраны хватало и пяти человек, а сегодня я насчитал аж одиннадцать рыл, до неприличия похожих друг на друга тупым остервенением вояк, исполняющих свой долг. Впрочем, все стражники таковы, ведь их задача отпугнуть, а не защитить всерьез. Именно поэтому южанка возит с собой йисини: уж они-то в силах спасти свою нанимательницу от возможного покушения.

Правда, не припомню, чтобы за все ее посещения Антреи случались мало-мальски опасные для жизни события, потому что Амира все же занимается торговыми делами, а не шпионит в пользу… Хм. Может, и шпионит. Честно говоря, не задумывался над такой возможностью. Да и зачем? В самом вероятном случае моя надоедливая знакомая лишь перевозит сведения с места на место, сама не опускаясь до копания в грязном белье, а обвинять ее в исполнении обязанностей курьера… Глупо. Очень трудно доказывать, что человек знает истинную ценность груза, который ему доверен для перевозки. Практически невозможно, поскольку чаще всего «перевозчик» и в самом деле не знает, что везет. Для пущей безопасности и его, и всех остальных. Даже не знает отправителя лично, так что… Шпионов нужно отлавливать иначе. Точнее, надо бороться с ними с другой стороны.

Проникновение в не подлежащие огласке тайны возможно лишь в одном случае: если среди стражей этой тайны есть кто-то, готовый ее выдать. Ну а добиться такой «готовности» можно разными способами. Подкупить. Очаровать. Запугать. Вынудить. Да мало ли чем еще? Поэтому до действительно важных секретов стараются допускать только фанатиков, способных скорее умереть самим или похоронить всех вокруг, но не разгласить доверенной тайны. Правда, у фанатиков есть свои слабые стороны, но по большому счету…