Галина Романова - Одинокий орк

— Нет, это ты должен задавать вопросы! — усмехнулся лэд. — Держу пари, у тебя на языке их больше, чем колючек на хребте шипастой ящерицы!

— Ты прав… Что произошло на приеме? — выпалил капитан главный вопрос.

— А ты не слышал?

— Слышал, но… ты хоть сам-то понимаешь, что наделал? Ты открыто признал, что складываешь оружие и…

— Не складываю, а откладываю в сторону исключительно под давлением обстоятельств, — поднял палец Ретьорф.

— Да, но оставленным без присмотра оружием может завладеть враг! «Не снимайте оружия, не оглядевшись!» — процитировал Шайрьеф один из пунктов Устава Военной Академии, которую он окончил, как и большинство мужчин из младших Гнезд.

— Хо-хо! Ты наивен, как пушистик! Оружие тоже может быть разным… Вот смотри, у тебя есть младший брат?

— Есть, — мигом ощетинился капитан, ощутив угрозу. По неписаным законам, касаться в разговоре родных собеседника считалось не просто дурным тоном, но и как бы намеком на шантаж, не говоря уже о большем. Младшего брата, сына матери от второго брака, Шайрьеф по-своему… ну, если и не любил, то чувствовал за него ответственность. И если с мальчиком что-то случится…

— А вот скажи, ты доверишь ему свой меч? Или кинжал, смазанный соком упокойника?

— Нет. — Рука Шайрьефа непроизвольно легла на рукоять упомянутого кинжала. Они с Ретьорфом стояли так близко, что брать меч не было нужды. Капитан достаточно хорошо владел обеими руками и был накоротке знаком со всеми видами холодного оружия, включая и нетрадиционное, так что достаточно будет одного удара.

— Вот и я не доверю своим врагам ничего такого, что может принести вред мне! — усмехнулся лэд и потрепал собеседника по плечу. — И не стану хвататься за свое оружие при любой возможности!..

Уловив в его голосе намек, Шайрьеф разжал пальцы.

— Значит, ты…

— Готов, как всегда! Нутром чую, что скоро будет нанесен первый удар. Не знаю только откуда! — Прищуренные глаза Ретьорфа обежали вокруг, задержавшись на ближайших кустах.

— Только не с этой стороны! — поспешно сказал Шайрьеф.

— Еще бы! — фыркнул лэд. — Тогда им потребуется целых два удара. И где гарантия, что я в перерыве между первым и вторым буду спокойно стоять и ждать!

— Но все равно мы слишком рискуем! Появляться на открытом пространстве…

— Врач прописал мне моцион, надеясь, что свежий воздух принесет пользу! Он — сторонник нетрадиционных методов лечения и считает, что в некоторых случаях больше пользы принесут не лекарства, а именно скрытые резервы организма. — Но мнению Шайрьефа, сейчас его брат не просто говорил громко, а орал во все горло, но вслух он свои замечания не высказывал. — И он собирается пробудить их, а потом направить на исцеление!

— Если успеет, — осторожно вставил капитан.

— Должен успеть! Времени у него немного…

— Но справится ли он? — Шайрьеф невольно понизил голос и оглянулся по сторонам, прислушиваясь к шороху листвы и ловя малейшие звуки и тени движения. — Я наблюдал за ним во время плавания. Он не убийца! Я хочу сказать…

Жесткая рука Ретьорфа сжала его локоть, призывая к молчанию.

— Он — магри! — сквозь зубы прошипел лэд. — Если верно то, что мне известно об этой расе, если хоть половина сказанного — правда, а не трусливые байки пропагандистов, разжигавших национальную рознь, то любой магри — убийца по определению. Во всяком случае, он приспособлен для этого больше, чем представитель любой другой расы. А этот еще и производит впечатление умного человека! Смотри!

Переход был таким внезапным, что Шайрьеф успел всерьез испугаться за свою жизнь, когда Ретьорф внезапно дернул его к самому краю террасы. Один толчок — и капитан полетит головой вниз, считая спиной и затылком камни на склоне. Он даже приготовился защищать свою жизнь, но в этот миг увидел то, что заинтересовало его брата.

На нижней террасе тренировалась лэда Мьюнесс. Наплевав на приличия, молодая женщина была почти полностью обнажена, если не считать плетеных сандалий, ремни которых плотно охватывали ее икры, и перчаток аналогичного кроя, которые точно так же обвивали ее руки от запястий до локтя. Как раз сейчас лэда решила разнообразить тренировки, и ее жертва кубарем откатилась в сторону, защищая лицо и голову от ударов бича со свинчаткой.

— Вставай! — вскрикнула молодая женщина. — Живо!

Избиваемый мальчишка попытался вскочить на ноги, но новый удар поверг его наземь.

— Встать! — заорала Мьюнесс. — Встать, ты, падаль!

— Твоя сестра, — тихо заметил Шайрьеф, — не слишком жалует мужчин!

— Правильнее сказать: «совсем не жалует», — поправил Ретьорф — Но мать почему-то решила, что лучшего телохранителя для меня не найти. И, скажу тебе честно, до недавнего времени мне нравилось, как она выполняет свою работу! Она немного мягче… э-э… остальных.

Шайрьеф только кивнул головой. Слов не требовалось, ибо в детстве у каждого мужчины была женщина-наставница, которая с младых ногтей внушала сначала ребенку, а потом подростку, что и как он должен делать и почему обязан подчиняться женщинам. За малейшее ослушание следовало наказание, и порка была самым мягким среди них. Некоторые наставницы не гнушались применять пытки по отношению к своим подопечным.

— Но все же мне не хочется, чтобы меня однажды забыли в ее комнате для развлечений! — покачал головой Ретьорф и вдруг крикнул в полный голос: — Мью, так-то ты выполняешь свою работу?

Кнут замер в руке молодой женщины, после чего она обернулась так стремительно, что Шайрьеф невольно отпрянул. Мелькнувшее было на ее лице негодование быстро скрылось за маской холодного равнодушия.

— Я тренируюсь, — промолвила она.

— На этом мальчишке? — приподнял бровь Ретьорф. — Да, он для тебя достойный противник, ничего не скажешь!..

Тот тем временем пытался выпрямиться, опираясь на дрожащие руки. Голая спина его была исполосована следами от плетки, в некоторых местах сочилась кровь.

— Заложник? — поинтересовался Шайрьеф.

— Угу. От Теплого Солнца, — кивнул Ретьорф.

Несколько лет назад Гнездо Теплого Солнца попыталось улучшить свое положение, но потерпело неудачу. Перед выжившими обитателями Гнезда встала дилемма — полное уничтожение всех, от стариков до грудных младенцев, или жизнь на положении прислуги. Владычица Теплого Солнца выбрала второй вариант, и вот уже несколько лет все дети из этого Гнезда жили здесь в качестве заложников. Они считались лэдами, но обращались с ними — по крайней мере, с мальчиками — иногда хуже, чем с рабами, ибо они были заложниками собственной доброй воли.