У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III

Ведя коня и таща поклажу, ученики пошли за своим наставником, предложив ему первым выйти из ворот монастыря. Сунь У-кун вытащил из кухонного очага пылающую головешку и подпалил все строение, которое вскоре сгорело дотла, превратившись в большую груду пепла, а затем пустился в путь.

Вот уж поистине:

Монаха от гибели злойПиланьпо-бодисатва спасла,Тысячеглазое чудищеСмерти она предала!

О том, что произошло с путниками в дальнейшем, вы узнаете из последующих глав.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ,

Желанья и страсти природой самой рождены,И в жизни любой их истоки и корни едины,Но Будды ученье принявшие закаленыВ борьбе со страстями и с их породившей причиной.Все страсти забыть и отринуть мирские желаньяСпособен лишь тот, кто науку постиг созерцанья.Владея собою, он к цели стремится одной:Сердце свое укрепить и придать ему твердость алмаза,Чтоб не было больше на нем ни пылинки земной,Как на луне, не запятнанной прахом и грязью.Поступью мерной он твердо шагает вперед,Достойные по пути совершая деянья;Когда же закончится время, назначенное для испытанья,Сей праведник мудрый прозрения дар обретет.

Итак, вы знаете уже о том, что Танский монах со своими учениками вырвался из сетей страсти, выбрался из темницы чувств, пустил своего коня и направился на Запад.

Прошло еще немного времени, лето кончилось, наступила осень. Холодный воздух пробирал путников насквозь. Всюду видны были приметы осени:

Зной удержаться хочет втуне –Его развевает дождь;Встревожена листва утуна,Природу пробирает дрожь;Над лентами густой осокиВ ночи летают светлякиИ зажигают невысокоСвои златые огоньки.Отчетливее в полнолуньеСтрекочут резвые сверчки,И ходят по незримым струнамНевидимые их смычки.Раскрыли мальвы цвет свой желтый,Обильно смоченный росой,Болотных трав шуршат метелки.На тихой отмели речной;Печально верещит кузнечикПрироде утомленной в лад,И опускает ива плечи,Роняя легкий свой наряд.

Неожиданно перед путниками выросла высоченная гора, вершины которой, казалось, уходили в лазоревые небеса. Верно сказано, что такая гора может поцарапать звезды и задержать движение солнца. Почтенный наставник испугался и подозвал Сунь У-куна:

– Ты погляди, какая высокая гора впереди! – воскликнул он. – Неизвестно, есть ли там дорога? Может быть, нет.

– Да что ты! – рассмеялся Сунь У-кун. – Еще в глубокой древности говорили: «Как бы ни была высока гора, для путника всегда найдется путь через нее; как бы ни была глубока река, всегда найдется переправа». Может ли быть, чтобы мы не перешли через эту гору?! Успокойся и поезжай вперед.

Танский монах просиял от радости и, весело посмеиваясь, стал подстегивать коня, направляясь прямо к горным кручам. Он проехал всего несколько ли, как вдруг заметил вдалеке, на склоне горы, какого-то старца с взлохмаченными седыми волосами, развевающимися по ветру, с жиденькой бородкой, серебристые нити которой качались из стороны в сторону. На шее у него висели четки, а в руках он держал посох с набалдашником в виде головы дракона.

– Почтенный наставник, направляющийся на Запад! – громко крикнул старец. – Останови своего скакуна и придержи свои драгоценные поводья! На этой горе обитает скопище дьяволов-оборотней. Они уже сожрали всех жителей страны Джамбудвипа. Дальше ехать никак нельзя!

От этих слов Танский монах так перепугался, что даже изменился в лице. То ли дорога была неровной, то ли плохо держалось резное седло, во всяком случае он свалился с коня и, недвижимый, распростерся на земле в густой траве. Сунь У-кун подбежал к нему и, взяв под руки, поднял.

– Не бойся! Не бойся! – успокаивал он своего наставника. – Я ведь с тобой!

– Ты послушай, что говорит старец вон на той высокой скале! Он сообщил, что на этой горе обитает целое скопище злых духов и дьяволов, которые уже сожрали всех жителей страны Джамбудвипа. Кто из вас отважится пойти к нему и расспросить обо всем обстоятельнее?

– Ты пока посиди здесь, – отвечал Сунь У-кун, – а я пойду и расспрошу его!

– Боюсь, что тебе не удастся раздобыть у него верные сведения, так как вид у тебя очень уж безобразный, да и на язык ты весьма груб и дерзок, того и гляди, что обидишь его, – с опаской сказал Танский монах.

– А я приму более благообразный вид и буду учтив, – смеясь, отвечал Сунь У-кун.

– Ну-ка, преобразись! Я посмотрю, каким ты станешь! – сказал Танский монах.

Молодец Сунь У-кун! Щелкнув пальцами, он встряхнулся и сразу же превратился в чистенького и аккуратного монахапослушника, с ясными глазами, густыми бровями, круглой головой и правильными чертами лица.

Движения и манеры его были полны благородства и грации, а когда он заговорил, то из уст его не вырвалось ни одного грубого слова. Поправив на себе одежды, он быстрыми шагами подошел к своему наставнику и спросил:

– Ну что, наставник! Нравится тебе сейчас мой вид?

Танский монах стал разглядывать Сунь У-куна и остался очень доволен:

– Хорош! Удачно преобразился, – восторженно похвалил он.

– Еще бы! Такой благообразный, да чтобы не был хорош! – подхватил Чжу Ба-цзе. – Всех нас, вместе взятых, перещего – лял! Мне, старому Чжу Ба-цзе, никогда не стать таким, даже если я буду стараться целых два или три года!

И вот наш бесподобный Великий Мудрец направился прямо к тому месту, где стоял старец, и, приблизившись к нему, почтительно поклонился.

– Уважаемый дедушка! Позволь мне, бедному иноку, приветствовать тебя! – учтиво произнес он.

Видя перед собой благообразного и воспитанного юношу, старец, против всяких ожиданий, ответил ему очень вежливым поклоном и, погладив его по голове, ласково посмеиваясь спросил:

– Откуда ты пришел сюда, монашек?

– Мы из восточных земель великого Танского государства направляемся на Запад к Будде за священными книгами, – бойко ответил Сунь У-кун. – Только что мы прибыли сюда и услышали твое предупреждение о том, что здесь водятся черти-оборотни. Мой наставник, робкий по натуре, испугался и велел мне явиться к тебе и разузнать, что за черти-оборотни смеют преграждать нам путь! Прошу тебя, уважаемый дедушка, расскажи мне все как есть, чтобы я мог разогнать чертей и дать возможность моему наставнику продолжать свой путь.