Гэв Торп - Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I

Он проворчал проклятие на хазалиде, сплюнув кровь со слюной. Наступив широкой подошвой ботинка на обух топора, словно вгрызаясь в землю лопатой, он заставил громриловое лезвие погрузиться глубже. В пространстве между наплечниками и лицевой пластиной шлема брызнула чёрная, грязная кровь, выталкиваемая из тела умирающего вождя всё ещё бьющимся, хоть с каждым мгновением всё слабее и слабее, сердцем.

Голова отскочила прочь, когда оторвалось последнее сухожилие, и бронированное тело дёрнулось на земле.

Произошедшее далее, видение показало с пугающей точностью.

«Ваш военачальник мёртв! — кричит Феликс Ягер, оскалив зубы в гневном триумфе. — Ваш вождь мёртв!»

Впрочем, братья не уделили ни одного мгновения своего внимания смерти их марионетки.

Они, само собой, оставили его. За городскими стенами они вежливо выслушали требование гонцов Когтя Демона погасить распространявшиеся по городу пожары. В конце концов, армия должна была здесь зимовать, а дымящиеся руины давали мало укрытия.

Ллойгор отказался скорбным извиняющимся тоном и небрежным жестом превратил их броню в расплавленный шлак.

— Теперь, когда фарс Арека, наконец, закончен, есть ли у нас план?

Выговор Келмайна в этот раз не содержал ни капли обычного яда. Он был почти любезным, словно разговаривал с недоразвитым ребёнком.

+Естественно у нас есть план, Ллойгор. Мы начнём всё сначала.+

— О?

Келмайн пронзительно рассмеялся. Вокруг, кабал братьев — низменные помощники и вялые ученики — слушал их, опустив обритые головы в знак уважения. Никто не комментировал кажущейся однобокости разговора.

+Пока эта зияющая рана в покрытом струпьями Кислеве зарастает, всё, что мы должны сделать, это провести новую душу по проторенной Ареком дорожке. Но на этот раз, мы будем более осторожны, и внимательнее изучим его достоинства, не так ли? Мы должны выбрать человека, который будет воображать о себе немного меньше, чем этот глупец.+

Ллойгор склонил лысую голову, уступая мудрости своего брата.

— Что ж, в таком случае, я думаю, что мы могли бы слегка изменить наш маршрут и заглянуть в горы? Мне бы хотелось изучить тушу Скьяландира.

Ответ Келмайна был произнесён вслух, так что ученики смогли его услышать.

— Мы используем для перемещения более быстрые средства, мой брат, — он показал им свои игольчатые зубы. Жест, в котором было больше угрозы, нежели ухмылки. — Вы бы умерли за нас? Мы спешим.

Не произнеся ни слова, они продемонстрировали свою верность, вскрыв себе глотки, дабы подпитать заклинания братьев. С мощным хлопком вытесненного воздуха они покинули вонь горящего города и улепетывающие орды, которые уже начали междоусобную грызню.

— Мы видели, — произнёс Келмайн, слова с хрипом вырвались из его внезапно пересохшего горла, — истребителя.

Ллойгор вздрогнул. Изображение было шрамами на его внутреннем зрении. Он не мог изгнать то, что видение показало ему. Он быстро-быстро заморгал.

— Прибыл ли он за нами?

+Ллойгор…+

— Должно быть, он проследовал за нами из Праага, Келмайн. Ты видел, на что он способен.

+Если хоть ещё одно пугливое бормотание сорвётся с твоих губ, то, клянусь кровью Изменителя, я сам прикончу тебя.+

Грудь Келмайна поднималась и опадала столь же от гнева, сколь и от испытываемого им страха. Что-то пошло не так. Природа видения была слишком… жестокой. Слишком яркой. Намного превосходя предчувствия, которые они обычно переносили. И слабость проходила слишком медленно.

Святое дыхание Тчара, его череп раскалывался.

Когда он поднялся на ноги, дрожь в коленях шокировала его. Судорожно обхватив золотисто-когтистым кулаком посох, чтобы не упасть, он прохромал несколько шагов, дабы восстановить кровообращение. Ллойгор остался на месте, покусывая серебряные когти в раздражённой задумчивости.

Наконец, Келмайн вздохнул.

— Ты же понимаешь — это всего лишь возможность, — он использовал свой порченый плотский голос. Ллойгор всегда лучше реагировал на него.

— Как же так? — брат даже не поднял головы.

— Вспомни видение.

— Я… я не хочу, брат.

— Ллойгор. Вспомни видение. Опиши, что мы видели.

Колдун с серебряными когтями судорожно вздохнул. Келмайн покачал головой в изумлении. Да, они действительно имели две почти общие души, что являлось фундаментальной основой их связи друг с другом, но оставались некоторые вещи, которые оставались скрытыми друг от друга. Ллойгор никогда не понимал, что обладал незначительным превосходством в чистом таланте, тогда как Келмайн добивался своего мастерства жёстким, уверенным контролем.

— Он шёл через Пустоши. Он казался разгневанным.

— Нет. Именно то, что мы видели. Очисть голову. Это очень важно. Вспомни видение как можно точнее, Ллойгор. Не бойся.

Когда спокойствие расслабило напряжённые плечи его серебряно-когтистого брата, тот начал говорить.

Не шёл.

Ковылял. Истребителя шатало.

Его сапоги были стоптаны после бесчисленных лиг, пройденных по пепельной земле Пустошей. Гурниссон едва мог стоять. Он хохотал смехом безумца, словно в этом состоянии было нечто весёлое, понятное лишь ему одному.

Золотой браслет на его руке поймал отблеск холодного солнечного света. Драгоценный металл был изношен и поцарапан за время, проведённое гномом в пути (а прошло, несомненно, не меньше месяца). Каждый час сего пути оставил свои отметины. Новые шрамы выделялись как багровые пятна на бледной татуированной коже.

Его аура словно бы уменьшилась. Это был не тот воин, что взял верх над Когтем Демона. Создаётся впечатление, что даже сила топора не сможет — или, возможно, не станет — поддерживать его. Он держит топор перед собой, пьяно размахивая им, пытаясь поразить несуществующих врагов.

С единственным оставшимся глазом, пытающимся проморгаться от забившей его пыли, он спотыкается о вехи, которые не остаются на месте, бормоча о священных горах, проклиная ложное спокойствие открытых долин.

Нет гнева. Нет ярости преследования двух близнецов-колдунов.

Просто истребитель, которому суждено найти свой рок на севере.

— Давай сами прикончим его.

Келмайн скрыл улыбку. Словно ребёнок, которому показали безосновательность его страхов, Ллойгор тут же оживился.

+Теперь ты снова мыслишь, как мой брат.+

Они пошли, не особо выбирая направление. Это казалось нелогичным, но в Пустошах не имело смысла думать о конечной точке пути. Они вели вас по своим собственным тропам, и направляли вас к своим собственным бесчисленным ловушкам.