Джонатан Стрэн - Драконы

— Если не вернусь вовремя, пусть съездит Кейси.

— Кейси вряд ли придет от этого в восторг, — заметил Джо. — Она вечно бурчит, что ты…

Берлин только помотала головой. Дав полный газ, она рванулась с места, и заднее колесо мотороллера плевалось грязью, пока она не выехала на дорогу.

Джо взглянул на Бренди, затем пожал плечами.

— Что ж, Кейси придется побурчать еще разок, — сказал он, поднимаясь обратно на крыльцо.

Когда Берлин подъехала, перед дымящимися руинами бесплатной ночлежки Диггеров в Жестяном городе стоял большой старый «харлей». Берлин остановила рядом с ним свой мотороллер и поставила на подножку. На сиденье «харлея» лежала крупная самка хорька. Она потягивалась всем гибким телом, наблюдая, как Берлин убирает в карман чарофон.

— Как поживаешь, Лабби? — спросила девушка, погладив зверька, прежде чем подойти к рослому темнокожему мужчине, стоявшему на коленях перед руинами здания.

Вокруг висела зловещая тишина. Сейчас здесь вовсю должны суетиться обитатели дома, готовить кофе, налаживать немудреный завтрак. Рядом с ними должны отираться бомжи — Крысы Сохо вечно надеются на подачку от тех, кто и сам выживает с трудом, но все-таки выживает. Однако в Жестяном городе было пусто. Только столб дыма поднимался к небесам от большого разрушенного дома.

— Господи! — пробормотала Берлин. — Что за…

Она не договорила, потому что успела подойти к хозяину «харлея» и увидела, на что он смотрит.

— Боже мой, Никки! — Она тоже упала на колени рядом с обмякшим, изломанным телом, слезы навернулись на глаза. Дрожащей рукой девушка коснулась холодной щеки, затем отвернулась. — Штырь? — негромко позвала она, и ее низкий голос звучал еще ниже обычного.

— Только держи себя в руках, Берлин, — отозвался он. — Тут уже ничем не поможешь.

Он обнял ее, когда Берлин начало трясти. Она разразилась слезами, и Штырь крепко прижал ее к себе, не обращая внимания на влагу, которая впитывалась ему в рубашку. Он гладил Берлин по голове, пока она наконец не отстранилась, усевшись на пятки. Фиалковые глаза потемнели от боли.

— Что произошло? — спросила она, и теперь голос звучал чуть тверже.

Штырь вздохнул. Он поднялся, осмотрелся, окидывая взглядом Жестяной город и остальное пространство за ним. Дреды вились у него по спине, похожие на толстых косматых змей. Когда он снова обернулся к Берлин, кофейная кожа у него на лице как будто натянулась.

— Мне кажется, Никки выбросился из окна, — произнес он в итоге.

Берлин замотала головой:

— Не может быть, Штырь! У него уже началась новая жизнь. Все то дерьмо осталось далеко позади…

Штырь молча протянул ей маленькую металлическую коробочку.

— Что это?

— Нашел у Никки в кармане.

Берлин открыла крышку и высыпала на ладонь розово-лиловые хлопья. Она послюнила палец и протянула к хлопьям, но Штырь перехватил ее руку:

— Не стоит.

— Но что это?

— Похоже на наркотик, только из-за этой штуки мне почему-то как-то не по себе.

Берлин рассмотрела сиреневатые хлопья, затем ссыпала их обратно в коробочку.

— Не может быть, что Никки снова начал, — сказала она.

Штырь кивнул:

— Именно так подумал и я. Вот это лежало у него на груди.

Он протянул Берлин блестящую карточку с печатью города Драконов — в стародавние времена похожими карточками пользовались, чтобы звонить по телефону. Берлин рассматривала черного дракона на красном фоне, покачивая головой.

— Я не знаю, чья это печать, — призналась она.

— Я тоже, но это совершенно точно телефонная карта.

— Какой-нибудь из китайских тонгов?

— Сомневаюсь, — ответил Штырь. — Скорее, кому-то хотелось обставить все так, как будто замешаны китайцы.

— Кровавые?

— Пока что трудно сказать, Берлин.

Берлин сунула карточку в задний карман.

— Значит, нужно узнать больше.

— А что делать с Никки?

— С Никки? Я…

Когда она снова взглянула на небольшое изломанное тело, слезы опять подступили к горлу.

Берлин сглотнула комок:

— Сможешь отвезти его в Дом на своем мотоцикле?

Штырь кивнул:

— Мы ничего не добьемся, не выяснив всех фактов, Берлин.

Берлин перевела взгляд с дымящихся руин на тело Никки.

— К черту! — сказала она. — Кто-то объявил нам войну, Штырь.

— Диггеры не ходят на войну, — напомнил ей Штырь.

— Зато Берлин ходит, — заявила она негромко. — И кажется, кто-то об этом забыл.

Штырь вздохнул:

— А может, именно этого они и добивались?

Берлин оторвала взгляд от тела Никки:

— Спасибо, что приехал, Штырь.

Штырь, кажется, хотел сказать что-то еще, но просто покачал головой:

— Не стоит.

Затем осторожно поднял Никки и понес к мотоциклу. Уложив тело на бензобак, он, вслед за мотороллером Берлин, поехал к Дому Диггеров.

III

История Диггеров уходит корнями в далекое прошлое. Многие из тех, кто помнит о них, считают, что все началось в 1967 году в Хайт-Эшбери, Сан-Франциско, и в Йорквиле, Торонто. Лето Любви. Быть и любить. Музыка в парках. Диггеры обеспечивали бесплатным жильем, едой, медицинским обслуживанием и добрым советом людей, которые выпали из социума, которым некуда было идти, не к кому обратиться за помощью.

Однако первые диггеры появились в Англии в 1649 году. Это была радикально настроенная ветвь левеллеров, левого крыла армии Оливера Кромвеля. Христианские коммунисты, они не верили в частную собственность и получили презрительную кличку «копатели», когда пытались сообща возделывать бедную, заброшенную землю на холме Святого Георгия в Суррее. Их разогнали силой, и их название и надежды возродились только через триста лет, в шестидесятые годы XX века.

С тех пор они время от времени заявляли о себе, особенно заметно — во время голодных бунтов в Нью-Йорке в начале XXI века. И недавно Диггеры появились в Граньтауне, отвечая на невысказанные нужды городского населения, численность которого все увеличивалась из-за постоянного притока беженцев и отщепенцев, спасающихся от Мира с его вечно растущими капиталистическими проблемами.

Берлин вспоминала обо всем этом, пока Никки закапывали в землю на кладбище за Домом Диггеров. Вместо того чтобы ездить по окрестностям, выпрашивая объедки для своих подопечных, и искать им ночлег, они закапывают в землю одного из своих. Копают землю. Из года в год оскверняют это сокровище. И вот что получается, когда люди решают, будто могут владеть землей. Самые успешные цивилизации, во всяком случае самые развитые духовно, всегда приходили к пониманию, что могут лишь временно пользоваться землей.