Кира Измайлова - Странники

— Давай, — согласилась я. — Надо почиститься, переодеться и того… золотишка на себя побольше навешать!

— Юльк, я не могу золото создавать, ты же знаешь, — напомнил Марстен. — А подделку, иллюзию в смысле, любой разбойник мигом распознает, уж что-что, а без такого умения на большой дороге делать нечего!

Я покосилась на него, в очередной раз подумав, что Марстен явно не понаслышке знает о разбойном житье-бытье.

— Используем мой золотой запас, — решила я, извлекая из «кладовки» мешочек с драгоценностями, доставшимися мне от Альвира Терессо. — Правда, тут по большей части женские побрякушки… Ты ж серьгу с рубинами не наденешь, правда?

— Нет, мне лучше с изумрудами, — фыркнул Марстен. — В цвет глаз!

— Нету с изумрудами, — проворчала я. — Брильянтовую бери… Вот!

— Да я ж пошутил, — пошел на попятную Марстен. — Не буду я серьгу надевать… Вот дай мне эту цепь вместо браслета, и хватит!

Препирались мы долго, но, в конце концов, все-таки оба обвесились драгоценностями. В сочетании с варварски роскошной одеждой, созданной Марстеном, золото-бриллианты выглядели очень даже неплохо. Во всяком случае, видно нас было издали, а уж сверкали мы, как новогодние ёлки!

Не знаю, за кого нас приняли на постоялом дворе, где мы решили заночевать, может, за скоморохов, а может, за ненормальных иностранцев, во всяком случае, взгляды были очень красноречивые. А уж когда Марстен, расплачиваясь за ужин, развязал кошелек… Конечно, Дарвальд снабдил нас деньгами на дорогу, куда ж без этого, у Марстена своих почти не было, а у меня так и тем более! Обычно Марстен держал деньги в «кладовке», подальше от чужих глаз, но на этот раз роль наша требовала прямо противоположного. Так вот, когда Марстен, не скупясь и не торгуясь (тут ему потребовалась вся его выдержка), расплатился за ужин, взгляды окружающих стали не просто красноречивыми, а очень даже алчными.

Ночью, правда, на нас напасть никто не осмелился. Может, репутацию постоялого двора берегли, может еще что, но я, во всяком случае, ночь провела спокойно.

Выехали мы затемно, и вот, стоило постоялому двору скрыться из вида, а дороге — запетлять между пологими холмами, из придорожных кустов показались долгожданные разбойники. Выглядели они, кстати, вполне прилично, а сдать драгоценности в пользу нуждающихся попросили довольно вежливо. Конечно, Марстен ничего никому отдавать не собирался, а желал отвести душу, поэтому очень скоро почти все нападавшие, числом пятеро, оказались сложены аккуратной кучкой на обочине, а еще один, особенно удачливый, удирал со всех ног, треща кустами.

— Ну вот, — сказал Марстен, отряхивая руки. — Всего-навсего… Давай, Юль, приступай!

Я за схваткой наблюдала с высоты лошадиной спины, что твоя королева, и только теперь рискнула слезть.

Как я и предполагала, ничегошеньки эти «романтики с большой дороге» не знали о Верио Тарме, просто слыхом не слыхивали! Вернее, знали, что есть где-то такое поместье — Тарм, а про его владельца ничего знать не знали. И человека с названными приметами тоже не встречали никогда, что лишь укрепило меня в мысли — внешность Верио Тарм изменил. Нашу просьбу передать всем, кого они знают, что мы разыскиваем этого самого Верио Тарма, а также описать предъявленное нами кольцо, разбойнички Светлыми Небесами клялись выполнить всенепременно. Уж не знаю, подействовало на них мое обаяние или же внушительные кулаки Марстена…

— Шушера это мелкая, — сказал Марстен, когда мы отправились дальше. — Ничего они не знают и знать не могут, только и умеют купцов на дороге потрошить.

— А ты хотел у них все разузнать! — поддела я.

— Ну и хотел, — хмыкнул Марстен. — Кстати, а надо было их расспросить, где эти самые сводники-посредники в столице встречаются! Что ж мы так оплошали-то?

— Ничего, — философски сказала я. — У следующих спросишь…

Слова мои оказались пророческими: нас пытались ограбить еще раз пять. Потом, видимо, слухи о престранной парочке, обвешанной драгоценностями и нарывающейся на неприятности, распространились по округе, и больше к нам никто пристать не рискнул. Хорошо еще, к тому времени мы успели разжиться кое-какими сведениями, кое в чем противоречивыми, но выбирать не приходилось. По меньшей мере, названия некоторых из тех местечек, где можно застать нужных людей и раздобыть информацию, совпадали, а большего на данный момент нам и не требовалось.

И вот, наконец, впереди показались городские башни. Мы к тому времени снова переоделись и больше не напоминали передвижную ювелирную витрину, поэтому наш въезд в столицу никого особенно не заинтересовал. Ну, кроме разве что стражников, потребовавших обычную плату за проезд…

— Куда теперь? — спросила я, когда мы выбрались из пестрой толпы у ворот.

— Ну, давай сначала найдем приличное местечко, — решил Марстен. — Знаю я тут одно такое. Жить там будем. Обустроимся, пообедаем, а потом уж пойдем по тем забегаловкам, о которых нам порассказали. Идет?

— Идет, — ответила я. Марстен рассуждал вполне разумно, что ж тут спорить? — Ух ты, это что там такое? Дворец? Королевский, да?

Вдалеке виднелось что-то вроде шпиля или высоченной башни, сияющей на солнце так, что аж глаза слепило.

— Не, это дворец Совета магов, — ответил Марстен. — А король здесь не живет, он в столице…

— Погоди… — Я извернулась, чтобы посмотреть Марстену в лицо и убедиться, что он не шутит. — Какой еще столице? Ты ж сказал, что это — столица!

— Это старая столица, — терпеливо пояснил Марстен. — А король со всем двором в новой обитает. Это еще дальше отсюда, почти на побережье. И дернуло его предков новую столицу строить, да еще назвать точно так же, как старую! Теперь путаница одна выходит… Новая Варьяна, Старая Варьяна…

— Ничего не понимаю! — замотала я головой. — То есть у вас две столицы, что ли? А почему?! Если король решил, что столица в другом городе будет, так с какой стати…

— А с такой, что Старая Варьяна решила столицей остаться, — ответил Марстен. — И ничего ты с ней не сделаешь. Если только разрушить до основания, но разве ж на это кто пойдет?

Я отчаялась что-либо понять.

— Как столица могла что-то решить!? Жители, что ли, решили? Или этот ваш Совет магов?

— Да нет, Юль, сама Варьяна решила, — мирно ответил Марстен. — Она, понимаешь, немножко живая. Ей уж лет-то побольше полутора тысяч, а в те времена города непростые строили… Ну и, опять же, столько времени прошло, у нее характерец такой сложился, что только держись!

— Ничего себе… — выдавила я и с опаской посмотрела по сторонам. Город как город, шумный, яркий, народу полно, и никому дела нет до того, что старая столица, оказывается, «немножко живая».