К теплым морям. Том второй (СИ) - "sgtmadcat"

- Итого, Матрена, твоих три с полтиною…

- Сыпь… - Матрена, сидевшая рядом на лавке и, в компании других старух чистившая лозу, оттянула карман на фартуке, - А полтину себе оставь. Я у твоей мамки молоко брала. У меня-то Маруська отелилась - ей самой надоть…

- Сча пометим… - высунув язык от усердия, Язькин нацарапал карандашом цифру в блокноте, - Эх… Хорошо выходит. А если Гаврилыч намастрачится, таки, кресла плести…

- Намастрячится - куды денется… Что - часто спрашивают?

- А то! Что дачнику еще делать? Сидеть в кресле, да птичек слухать. Хорошая у них жизнь!

- У тебя тоже не плоха. С утра моцоцикл свой завел, пол дня в теньке посидел, потом обратно приехал и с обеду свободен.

- Ага - свободен! Сча батя поймает - огород полоть заставит!

- Ничо - не переломишься. Батя твой свое отработал. И ногу на войне оставил. А все равно, как утро, так он по хозяйству хлопочет. И моцоцикл тоже евойный. Ему его выдали, чтобы он по дохторам катался, а ты на ем корзины возишь.

- Так ваши же корзины!

- И шо? - Матрена взмахнула пучком очищенных прутьев намекая, что Язькин-Мелкий еще достаточно мал, чтобы получить по заднице, - Один хрен бестолочь - скорей бы в армию забрали! Мож там уму разуму научат.

Их препирания прервала появившаяся на дороге машина. Проводив взглядом черный САЗ который, переехав через мост, сперва остановился перед воротами, а потом заехал внутрь, жители Корзиновки переключились с моральных качеств Язькина-Мелкого на более интересную тему.

- Зачастили… Ездют и ездют. Никитишна - че там? Сын ниче не сказывал?

Сын Валентины Никитичны служил в каких-то жутко секретных войсках, и через это она считалась более сведуща в гостайнах, чем остальные. Репутацию надо было поддерживать, поэтому небрежно поправив платок та тоном, которым говорят с дураками не знающими очевидных вещей, фыркнула: “Дачи там профессорские. Сто раз уже сказывала.” Остальные посмотрели на ворота, возле которых стоял не ВОХРовец с карабином, а настоящий автоматчик, потом снова на Никитичну. Верить, что там, на территории между Большовкой и вытекающей из неё, а потом снова впадающей Меньшовкой, просто дачи, никто не хотел.

- А чеж их сторожат-то так? - с подозрением поинтересовалась Матрена, - Я давеча грибы собирала, к забору подошла, да тот солдатик на меня так рявкнул, что я чуть прям там не преставилась.

- А потому и сторожат, что ежли не сторожить, то ты по грибы, другой по ягоды, Язькин со своими корзинами заявится. А там такие умищи отдыхают, что каждое слово - на вес золота.

- И че мы им - мешаем что ли?

- А то нет! Там мож профессор новый закон природы почти придумал, а тут ты на Язькина орешь, Маруська твоя мычит, Гаврилыч к нему со своими разговорами лезет. И все - пропало открытие!

- А я вкруг через Хворостинки, ездил за Меньшовку, - похвастал своей осведомленностью Язькин, - Так там, с дерева, видать, малеха, здания большие, как в городе. А еще я девчонку видал. Сама бледная, а волосы синие. На меня смотрела.

- Так-то - пансионат. Места у нас хорошие, воздухи свежие. Вот там и построили, рядом с дачами, пансионат для детишек хворых. Сам же говоришь - бледная.

- А чем она хворает, что волосы синие?

- Да кто-ж знает? Мало что-ли хворей на свете? Небось, потому, в тот пансионат и определили, чтоб к профессорам поближе, которые эту хворь изучают…

Никитична, довольная тем, как сумела сплести все факты в одну версию, гордо вздернула голову и взяв новую охапку прутьев принялась орудовать ножом.

…

Гущин ждал Пастухова у машины. Увидев бывшего шефа, он шагнул вперед пожимая ему руку.

- Лично за вами приехал.

- Да не стоило. У тебя там, наверное, дел накопилось.

- Потому и приехал. Я то думал, что у зама полно забот. Мол вы сидите, на меня всю рутину скидываете, а сами, в мыслях о высоком, чай пьете. А как сам в то кресло сел, так прям не знаю, за что и хвататься. Всем что-то надо, каждый час новые сведения, задачи раздать, документы просмотреть, каждому сказать куда бечь, куда волочить, кого волочить, а кого бросить. Голова разрывается. Зато понял, почему вы совещания по важным вопросам на ночь глядя всегда назначали. Днем сосредоточится не дадут.

- Ничего - привыкнешь...

- Привыкну - куда денусь. А, пока вот, смалодушничал. Узнал, что вас Матренин отпустил и решил сбежать ненадолго. Ну что - как вы тут?

- Да по разному. С одной стороны - до сих пор не отпускает. С другой - отдохнул немного. Мысли в порядок привел. Ты уж извини, что в курс дела ввести не смогу…

- Сможете. Матренин дал на вас “гарантию”. Полную. Голову на плаху кладет. Так что, может, рано вы на пенсию?

- Матренину-то я верю… - Пастухов вздохнул, - Себе уже нет. А без такого доверия я не работник...

- Не пугайте меня. Давайте, для подъема настроения, я вам новости хорошие расскажу.

- Тогда пошли прогуляемся. Хорошо тут..

Махнув водителю подождать, Гущин пошел за Пастуховым по дорожке.

- В общем, Семен Николаевич поговорил кое с кем и пробил реконструкцию личности этому Полозкову. Иван Демидович, конечно, себе уже все волосы на голове выдрал и за бороду взялся, но, как выяснилось, дело стоящее. Матренин Полозкова чуть ли не под микроскоп засунул, или что у них там, и нашел, таки, какую-то связь вовне. Отследив которую удалось обнаружить такое, что весь Институт сейчас бегает как растревоженный муравейник.

- Настолько серьезно?

- Да. Я почти ничего не понял - Матренин окончательно на высокий научный стиль перешел, но судя по тому, что я разобрал, там настоящая “комната трофеев”, как у серийного убийцы.

- В каком смысле?

- Сотни тысяч личностей. Личность Полозкова оттуда удалось выдернуть. Она, конечно, пережила основательный распад, но Матренин говорит, что имея хотя бы это, восстановить его теперь - вопрос техники. Они надергали кучу всего с родственников и знакомых, и собираются вернуть обществу полноценного человека, гражданина и инженера. Реабилитация, само-собой будет долгой, но, думаю, после всего пережитого, это пустяки. Так что порадуйтесь за соседей.

- Это действительно хорошая новость… А с моим наследством как? Продолжили работу?

- Да. И перспективы там есть. Но вы же не хотели, чтобы я при вас текучку обсуждал? Хотя, напоминаю про “гарантию”.

- Не надо. Раньше тоже гарантия была. Я верю, что у вас там все под контролем, а большего мне и не надо. Ладно - поехали уже.

- Так быстро? Может еще погуляем?

- Зря ты признался, что отлыниваешь, - усмехнулся Пастухов, - Думаешь я в отставку подался, так теперь меня можно не боятся? Не брат. Я тебе даже так спуску не дам. А если серьезно, то Лида, наверное, извелась уже вся. Домой хочу поскорее…

…

Старухи на лавке замолчали, глядя на остановившуюся возле них машину. Задняя дверь открылась и оттуда вышли двое мужчин. С виду, возрастом они были не сильно старше Язькина-Молодого, но у одного виски уже были посеребрены сединой, а второй был белый как лунь.

- Мать… - спросил седой оглядывая развешенные на заборе сплетенные корзины, - А за сколько отдадите?

- А вам куды? - осторожно поинтересовалась Матрена, потому, что на секунду ей показалось, что глаза седого смотрят ей прямо в нутро, - По грибы, али для красоты?

- Жену хочу порадовать. Сто лет уж с ней никуда не выбирались. Думаю вот, по лесу прогуляться. Мне небольшую - грибники мы с ней те еще.

- Ну тогда вот эту. Ежли для супруги. Чтоб таскать не устала.

- Давайте… - седой взял корзинку, покрутил, помял проверяя как пружинит и повернулся к спутнику, - Пал Палыч - займите? А то разбаловала меня ведомственная столовка - совсем деньги с собой перестал носить.