Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

— Наташа.

— А папу?

— Ты мой папа, — девочка ткнула в меня пальчиком и для убедительности потрясла косичками.

Спазм нахлынувших чувств вдруг перехватил горло. Привлёк Катюшку к груди, поцеловал в темечко.

— Это твоя подружка? — на куклу.

— Дочка Маша.

— А кто же её папа?

— Ты, — вновь в работе пальчик и косички.

Отпустив ребёнка, обнял её маму.

— Я, оказывается, многодетный многожёнец.

По щекам позавчерашней проститутки текли слёзы.

Репетиция прошла успешно. Пустую фуру две машины с мигалками "Алекса" отконвоировали от Н-ска к таможне на границе и оттуда в обратном направлении до блокпоста областного центра. Менты на наш эскорт только шеи вытягивали да зенки пялили. Где им, тупоголовым, сообразить, что мы замышляем. Даже скучно стало.

На пути в Н-ск связался с парнями в кабине фуры и задней машине:

— Грустите, черти? Сейчас развеселю. Разыграем ситуацию — менты пытаются остановить. Действуем так — мы блокируем патрульных, вы идёте дальше, и через пару-тройку километров снижайте скорость, поджидайте.

Своим в салоне:

— Выскакиваем все, машем стволами — шмальнуть не вздумайте — и орём оголтело, как кавказцы. Мол, что за на хрен и кого чёрта? Помогать должны, а не палками своими размахивать. Вот вставят их вам, куда следует, тогда узнаете. И прочую пургу. Поорали, в машину и дальше.

Парни приободрились в предвкушении спектакля.

Вот и зелёноблузочники — легки на помине. Гибэдэдэшник стоял у обочины, поигрывая полосатым жезлом, и не думал нас останавливать, только приглядывался с любопытством.

— Дави, поганца, — приказал водителю.

"Рено" резко вильнул к обочине, гася скорость. Спасаясь от его бампера гаишник прыгнул задницей на капот своего автомобиля. Четыре двери распахнулись разом — бойцы в чёрно-белом камуфляже ринулись на ментов:

— Вы что себе позволяете? Вы на кого хавальник разинули? Ты кто по званию? Тебе служить осталось ровно полчаса после моего звонка….

Ну, и прочее в том же духе.

Менты оторопели. Тот, что на капоте, плечами жмёт, руками разводит, слова вымолвить не смеет. Напарник его в машине запёрся. Потешили, одним словом.

Позвонил Сан Санычу:

— К транспортировке товара готов.

— Ну, раз готов, принимай, — и озвучил день и час.

Конвоем руководил Макс. Ещё четыре машины с бойцами, рассредоточенные по трассе, вели наблюдение за ДПС. Я сидел в офисе и принимал информацию о движении груза. Когда Макс отрапортовал:

— Товар сдал.

Я ему в унисон:

— Поляну накрыл, — и назвал загородную шашлычку.

Васильевны, предводительствуемые Изабеллой, выразили желание принять участие в корпоративчике, и мне пришлось внушать бандюкам, чтобы вели себя пристойно. Так и было до поры, до времени, пока за столами не зазвучали речи о недостатке женского общества. Тогда я увёз последних — впрочем, интерес был к представительницам другого возрастного поколения и профессиональной ориентации.

Утром в кабинете затеял перепалку с Билли.

— Ты что творишь? — это он мне. — Ты наркоту в Россию протащил.

— И что — не я, так другой. Это Зазеркалье, ирреальный мир. Забыл?

— Ты меняешься с катастрофической быстротой, причём не в лучшую сторону.

— А знаешь, Билли, мне эта жизнь и этот мир гораздо больше по душе, чем наш, тобой прилизанный. Готов воскликнуть — остановись, мгновение, ты прекрасно!

— Не скучно быть Богом?

— Да брось, старик, сейчас бы снял оптимизатор, но где найти такого оппонента? Больше твоих подозрений волнует вопрос — есть ли у этой России свой собственный путь развития, пусть даже через Движение. Помнишь, как Люба мечтала макнуть дядюшку Сэма в ночной горшок?

— Жалеешь, что разоружил человечество и упразднил границы?

— В той жизни мне не о чем жалеть, и есть о ком печалиться. В этой всё представляется иначе. Скажи, разве не интересно, сможет ли Движение вытащить страну из дерьма?

Диалог с Билли прервала Изабелла:

— Там посетитель.

— А где дежурный?

— Наверное, за сигаретами вышел.

— Приглашайте.

Мужчина был скорее интеллигентным, чем робким — слова взвешивал, взгляд не прятал.

— С просьбой к вам. Нет, скорее с обвинением. У меня магазин сантехники — фасанина, чугунина, фитинги, трубы. Георг Кастанян — слышали, армянстрой у нас открылся? — брал в долг по накладным, в конце месяца рассчитывался. Нет, говорит, денег — бери бартером. Муку два раза давал. Потом "жучку" подогнал убитую. Я сказал, хватит — плати наличными, в долг больше не получишь. Он: дай накладные свериться. Я без задней мысли: на, сверяйся, за тобою двадцать тысяч. Он: по субботам буду отдавать по три штуки. Девять отдал, потом пропал на две недели — в Германию мотался, "Мерседес" себе пригнал. Я говорю, гони шестерик за две субботы. Он: какой долг — я с тобой рассчитался. И накладные у него остались — в прокуратуру не пойдёшь. Может, вы поможете?

Нажал кнопку:

— Дежурный появился?

Изабелла:

— Да. Он в туалете был.

— Пригласи ко мне.

Вошедшему:

— Георга Кастаняна знаешь?

— А то.

— Пошли ребят — через полчаса, чтобы вот здесь стоял.

— Сам приедет, — дежурный достал мобильник.

Владельцу магазина:

— Вы пройдите в комнату отдыха, — и сам вызвался проводить.

Следом дежурный заходит:

— Сейчас прикатит.

Ну, сейчас не сейчас, а часок пришлось подождать.

Кривоносый плотный низенький, с могучей шеей вольного борца и широкими плечами, усыпанными перхотью, он двинулся по кругу здороваться. Протянул руку истцу, а тот проигнорировал:

— Давай ещё обнимемся.

Хитрый армян быстро смекнул, что за интерес к его персоне:

— Ты что, брат, обиделся? Да я сегодня тебе долг отдам — знаешь ведь, на "Мерс" потратился.

— Сколько должен-то? — поинтересовался я.

— Одиннадцать тысяч, — откликнулся армян. — Правильно?

Истец подтвердил.

Я Кастаняну:

— Долг вернёшь и такую же сумму в нашу кассу в качестве пени и науки впредь — делай бизнес честно.

— Хорошо, брат, — не без душевного скрипа выдавил владелец нового "Мерседеса".

— И со словами поаккуратней — какой ты мне брат, черножопый?

Кастанян набычил шею с головой и ринулся в двери.

— Неприятный тип. Как мог такому на слово поверить? — подал истцу визитку. — Звони, если что.

Дежурный вошёл:

— Босс, ЧП у нас….

Он лежал спиной на прошлогодней хвое — кулаки и губы разбиты в кровь, синева под глазом. Нудный мелкий дождь подлоснил голый торс.