Маргарет Уэйс - Колодец тьмы

Нет, не землетрясения; во всяком случае, не толчков из недр земли. Однако сам магический покров был неустойчивым. Едва только началось сражение, Рейнхольт уже ощущал слабые разрывы, трещины и толчки. Ему казалось, что они становятся все сильнее и неистовее. Хотя Верховный Маг и находился у себя в кабинете, мыслями он был в другой части Храма — в Портале Богов, рядом с Хельмосом. Рейнхольт часто поглядывал на дверь, думая, что в любую минуту сюда должен войти король с вестью о благополучном окончании битвы. Он ждал, что Хельмос появится и скажет, что боги разметали их врагов, а Дагнаруса низвергли в Пустоту.

Но проходил час за часом, а Хельмос с желанной вестью так и не появлялся. Высокочтимый Верховный Маг испытывал сильную тревогу. Когда он в последний раз говорил с Хельмосом, ему не понравилось выражение глаз короля. То был взгляд человека, утратившего веру; взгляд, исполненный отчаяния и безысходности. И было ли то, что ощущал сейчас Высокочтимый Верховный Маг, проявлением гнева богов? И если так, то куда был направлен их гнев? На вторгшихся врагов? Или боги разгневались на тех, кто пренебрег их предостережениями?

Рейнхольт ходил из угла в угол, словно встревоженная собака накануне землетрясения. Да, в кабинете он был один, но он не чувствовал себя оторванным от того, что происходило в городе. Он постоянно получал известия от своих посланцев, и печальные новости лишь усугубляли его волнение. Сам облик посланцев говорил красноречивее их слов: порванные и перепачканные кровью сутаны, закопченные, покрытые сажей лица, на которых слезы от едкого дыма оставляли грязные потеки. С каждым стуком в дверь Рейнхольт испытывал все больший ужас, и когда к нему в очередной раз постучали, первым побуждением Верховного Мага было сказать, чтобы его оставили в покое. Но чувство долга и сознание своей ответственности возобладали. Он открыл дверь.

На пороге стояли девять мужчин и женщин, облаченных в доспехи из меха и стали и вооруженных толстыми, как стволы деревьев, копьями. Их лица были спокойны. Воины окружали сухонькую, сморщенную смуглокожую старуху, похожую на птицу. Все ее тело было покрыто татуировкой.

Верховный Маг взглянул на нее, облегченно вздохнул, затем отвесил низкий почтительный поклон.

— Хранительница Табита! Вы делаете мне честь своим присутствием. Прошу войти.

Пока Рейнхольт произносил эти слова, в его чувствах царило полное смятение, когда отчаяние сменяется безумной надеждой и наоборот. Рейнхольт встречал Табиту у городских ворот и еще тогда увидел, что записей на макушке головы у нее не было. Сейчас же макушку почти сплошь покрывала татуировка, излагающая трагическую историю битвы за Виннингэль. Оставалось лишь небольшое свободное пятно. Конец сражения приближался, и Табита явилась, чтобы стать его свидетельницей.

Хранительница, ковыляя, вошла в кабинет. На ее лице светилось воодушевление, граничащее с экстазом. Табита приближалась к завершению дела всей своей жизни. Наблюдательница сущего, сама монахиня находилась как бы вне ужасающих картин, свидетельницей которых ей предстояло стать. Усевшись с помощью Верховного Мага в кресло (он буквально опустил ее туда), она спокойно ожидала крушения.

Ноги Табиты болтались в воздухе, не доставая до пола. Она взяла несколько предложенных ей сладких сухарей и бокал вина, в котором их размачивала. Хранительница Времени сидела, ела сухари, запивала вином и смотрела по сторонам своими острыми светлыми глазами. На плече у нее висел мешок с письменными принадлежностями. Закончив краткую трапезу, Табита достала из мешка пузырек с особыми несмываемыми чернилами, магическое перо и положила их на стол. Перо должно будет само протыкать ей кожу, оставляя точки, прямые и волнистые линии. Эти записи могли прочитать только посвященные. Искусство чтения летописей Хранители держали в строжайшей тайне.

Девять телохранителей из племени омара тоже вошли в кабинет Верховного Мага и встали у стен, там, где для них нашлось место. Острия их копий вонзились в деревянный потолок. Телохранители стояли молча, наклонив головы, ибо потолок был низковат для их роста. Их ничего не волновало и не занимало, кроме Хранительницы. Взгляды всех девятерых были прикованы к Табите.

Высокочтимый Верховный Маг совершенно не мог выполнять привычные обязанности хозяина. Страх и беспокойство вперемешку с надеждой связали его по рукам и ногам. Он лишился даже возможности ходить по кабинету, поскольку рисковал наткнуться на телохранителей. Рейнхольт был не в состоянии вести учтивую беседу. Он беспокойно ерзал в кресле, постукивая пальцами по столу. Табита окунула перо в чернила.

Проходила минута за минутой. Высокочтимый Верховный Маг чувствовал, что ему больше не выдержать. Магический покров скручивался все сильнее и сильнее. Магия была подобно туго натянутому канату, за концы которого крепко держались две могучие противостоящие силы. И ни одна из них не ослабит хватки, не решится выпустить канат из рук, опасаясь, как бы он не хлестанул по спине и не переломил хребет. Однако прочность самого каната не беспредельна, и от напряжения он может лопнуть.

— Неплохое сравнение, — сказала Табита, хотя Верховный Маг вслух не произнес ни слова.

— Хранительница, — в отчаянии обратился к ней Рейнхольт, — есть ли... можем ли мы что-нибудь сделать?

— Я только смотрю и записываю. — Табита дотронулась до своей макушки и поболтала в воздухе ногами. — Но мне понравилось ваше сравнение.

Верховный Маг с головой погрузился в свои мрачные предчувствия, из которых его вскоре вывел звук шагов, раздавшихся в передней. Рейнхольт вскочил на ноги и широко распахнул дверь.

— Ну? — Он вышел в коридор. — Что там, Родерик? — спросил он, узнав одного из боевых магов. — Какие новости?

— Верховный Маг, Дагнарус находится здесь! Он проник в Храм! Он направился прямиком к Порталу Богов!

— Вот оно что, — выдохнул Рейнхольт, наконец-то поняв. — Вот почему магия все время дрожит, словно туго натянутый канат, который в любую секунду готов оборваться. Братья должны столкнуться лицом к лицу. Ни я, ни кто-либо другой не в состоянии это изменить. Владыка Скорбей — так боги назвали Хельмоса. Это его судьба. Он взял ее на себя. Пытаться помешать ему означало бы лишить Хельмоса его победы.

— Верховный Маг, мы готовим нападение. Я...

— Нет! Не смейте атаковать!

— Но как же так? — Боевой маг был явно взбешен подобным приказом. — Мы не можем допустить...

— Это выше наших сил! — Рейнхольт глотнул ртом воздух и вытер вспотевший лоб. — У нас есть другие, более серьезные заботы. Мы должны вывести людей из города!