Генрих Мамоев - Сет из Хада

— Так я и говорю по делу. Спросил у Мумии, о ком это они, а она давай смеяться, обзывать меня трусом, выдра нечесаная, а потом говорит, чтоб я не боялся, потому что они говорили об этом убийце Жмурове.

— Что ты еще слышал?

— Да все, — Посмертный пожал плечами, — она дверь закрыла, и что они там дальше говорили, не знаю.

— Ясно, — сказал Сет, хотя это было преувеличением.

На самом деле было совершенно неясно, каким боком здесь причастен директор но, вспомнив, как Саргатанас нервничал и, как ему показалось, чего-то недоговаривал, Сет подумал, что какая-то ниточка из клубочка все же потянулась. Вот только та ли?

— Когда это было?

— Дней…

— Ночей, — поправил его Сет.

— Ну, да, я так и говорю, ночей пять, что ли тому? — Посмертный озабоченно нахмурился, глядя куда-то выше крыши экипажа.

— Сразу после убийства Эсты, — Сет кивнул, — та-ак. Ты, вот что, помалкивай об этом, понял?

— Да я как рыба — заткнусь на хрен, и все, могила! — Испуганно ответил Посмертный.

У Сета были определенные сомнения, что Посмертный вообще был способен на такой подвиг, как «заткнуться на хрен», но не стал развивать сомнительную тему. Вместо этого он сказал:

— Хорошо. Гони во Дворец, у нас много дел и мало времени.

Задвинув раму, Сет откинулся на спинку диванчика и, неожиданно для себя с чувством добавил:

— Мать их…

Глава четвертая

…В отличие от тюрьмы, здание Дворца не давило, и не вызывало щемящего чувства неизбывной тоски. Встреча, на которую Сет возлагал определенные надежды, должна была помочь ему решить один вопрос, для чего потребовались бы вся его выдержка и умение четко излагать факты. А вопрос заключался в следующем — с учетом появления новых фактов, Сет собирался просить премьера Рофокала о пересмотре дела Гибеллины. Несмотря на нелюбовь, точнее даже ненависть к нему директора Саргатанаса, Сет вовсе не считал Люцифуга Рофокала мягкотелым предателем, и на то были веские причины…

Став премьером, Люцифуг Рофокал первым делом объявил амнистию почти всем заключенным, томящимся в Тартаре со времен Эосфора, что невероятно подняло его авторитет. Решиться выпустить тех, кого упек за решетку сам Ушедший, мог далеко не каждый, и даже Светлые, казалось, одобряли такой поступок.

А чуть меньше века назад Рофокал проявил еще более удивившую многих твердость, когда консул Светлых Кемуил потребовал навсегда упрятать в Тартар, в очередной раз нарушившего границу Хрона. Рофокал заявил, что Кемуил всего лишь консул, а не правитель Хада, и не ему указывать, кого и куда сажать. Разразился скандал, грозивший вылиться в нечто большее, чем обычное противостояние, и в боевую готовность были приведены все войска, находившиеся на границе Света и Тьмы. В срочном порядке сменивший Кемуила Метатрон сумел найти общий язык с премьером, и едва не начавшаяся война закончилась шумной попойкой в огромном дворце Рофокала, который выбил для Хрона неслыханную привилегию переходить границу до десяти раз в год.

Дело в том, что проведший большую часть жизни в Тартаре, Хрон страдал от редкой для демонов болезни, вылечить которую можно было лишь под жаркими лучами Солнца, точнее, ультрафиолетовым излучением Звезды «Того измерения». Болезнь сопровождалась сильными болями, и ничто, кроме солнечного тепла не могло помочь страдавшему от нее демону.

Хрону разрешили посещать мир людей, правда, с ограничениями — ему было запрещено иметь свои воплощения и вступать в какой-либо контакт с людьми. Он и не вступал. Другое дело, что пристрастившись к жаркому Солнцу, Хрон стал периодически самовольно нарушать границу, но после третьей или седьмой неудачной попытки Хрона, Рофокал пошел навстречу возмущенным Светлым. Он дал согласие на установку с обеих сторон бьющих молниями печатей, от которых Хрону приходилось долго залечивать свои ожоги, что служило темой для шуток как здесь, так и там. Но именно эта уступка премьера и вызвала недовольство довольной большой части демонов, привыкших безнаказанно пересекать границу, чтобы помогать своим воплощениям. Недовольные создали партию, которая так и называлась «партией недовольных», а директор Саргатанас стал ее бессменным лидером.

В следующем году заканчивался столетний срок правления Рофокала, и метивший на его место Саргатанас обещал припомнить Рофокалу эту позорную уступку, ставшую препятствием для многих демонов в их желании руководить действиями своих воплощений. Тех, что за свою короткую жизнь могли натворить столько дел, что оказавшись в Хаде, им в лучшем случае грозило вечное пребывание в Чистилище. Главным пунктом в предвыборной программе Саргатанаса было добиться отмены сигил с молниями, заменив их штрафами, которые легко мог позволить себе любой член высшего общества Хада…

Перед Дворцом стояла небольшая толпа горланящих противников Рофокала. Даже не прислушиваясь, Сет мог сказать, что именно они кричали. Некоторые держали в руках большие транспаранты, на которых можно было прочесть призывы Рофокалу немедленно покинуть свой пост. Виднелись и портреты Саргатанаса.

Подъехав почти к самой лестнице, ведущей во дворец, Сет услышал четкие выкрики скандирующих «недовольных»:

— Нам надоели землетрясения! Долой договор со Светлыми! Рофокала в отставку! Саргатанаса в премьеры!

И все в таком духе. Подумав, что эти горлопаны, должно быть, недешево обходятся Саргатанасу, почти сто лет на свои личные средства содержавшего оппозиционную партию, Сет кивнул Посмертному, и быстро поднялся по широким каменным ступеням. Предъявив удостоверение, дававшее ему право входить во Дворец в любое время (и минуя очереди ожидающих аудиенции у премьера), Сет уверенно двинулся по запутанным коридорам заложенного еще при Эосфоре здания. Он хорошо ориентировался в этом лабиринте и, пройдя несколько проверок, вскоре стоял перед двумя огромными демонами-телохранителями, один из которых придирчиво изучал его удостоверение.

Сет знал его — это был Арк, командир отряда боевых демонов Рофокала, снискавший славу лютого воина во время последней войны с Серафимами. Вдвоем с Плутоном, отцом Сета, они остановили чуть не прорвавшийся в тыл отряд Серафимов, положив вокруг себя столько врагов, что еле живого Арка нашли лишь благодаря тому, что кому-то пришло в голову разобрать самый высоких холм из тел павших Серафимов. Плутон был уже мертв, но Арк еще дышал, и Ксафану-лекарю удалось его спасти. Во время подписания мирного договора Серафимы требовали выдать Арка, но Эосфор предложил им выдать взамен Гавриила, убившего нескольких его сыновей, и Серафимы отказались от претензий. Они нашли способ по-другому отомстить храброму демону — за все прошедшие после войны тысячелетия у Арка не было на той стороне ни одного воплощения, что, впрочем, не помешало ему прожить столько лет, и добиться высокой и почетной должности начальника охраны премьера.