Алексей Палей - Курьер

Кстати о сумке, запах очень заметен. Не хочу, а надо. Где там у меня здесь те таблетки? Угу, теперь запить, хоть повод ещё выпить имеется. Стаканчик в сумку, в общую стопку. Он, вроде, достаточно чистый. А теперь и не пахнет. Не люблю эти таблетки, совершенно давят весь вкус и запах! Теперь дня три всё как вата будет.

Антресоль пустая, хорошо. Только маловата будет. А ничего, удобней, чем на тренировках. Пока не закрыл достать капсулу. На вид обычная рублёвая монета, но если хорошенько давануть её на излом, то внутри сломается сдерживающая пластинка. После этого нельзя уменьшить сжатие иначе буден небольшой пшик! Не очень опасный нервно–паралитический газ. Гарантированное выпадение из реальности на три часа. Ну, ещё плюс напрочь отшибёт память за последние полчаса. Нет, конечно, опытный психотерапевт сможет вытащить, что было причиной потери памяти, но кто будет обращаться к нему, если сам ничего не вспомнит. Теперь закрыть дверки антресоли. По–моему, я слишком сильно ударился головой или что–то ещё похуже. Как закрыть дверки изнутри? Что ещё у меня есть полезного? А может не прятаться?

Подожду, когда он останется один, пшикну на него и спокойно дождусь ночи? Можно, но не нужно, даже больше — неправильно! Ни гвоздя, ничего подобного! Пол качнулся, значит, корабль отошёл от причала.

Быстро! Надеюсь, стол не развалится. Правильно говорили необходимость самый лучший стимул. Опять наверх, сложновато с одной рукой. Одну дверку прикрыть, теперь в другую резким ударом вбить гвоздь. Тут главное не пробить насквозь. Вроде не пробил. Закрываю.

Одной рукой держу, другой сжимаю. Ждать. Можно даже вздремнуть.

Ненавистный инструктор неторопливо, в седьмой раз, повторял расположение всех вен и артерий, которые сильно пережимаются, если долго находишься в неудобном положении. Из–за этого возникает онемение, затекание и прочие неприятности, возникающие при плохой циркуляции крови. Показывал он всё это на манекене взрослого человека. Манекен был голый, совсем голый. Кожи тоже не было. Все мышцы и кровеносные сосуды просматривались отчётливо. А чтобы их местоположение лучше запомнилось, мне нужно было показать каждую точку своей рукой. И на манекене и на себе. К слову, все уроки анатомии для меня проходили в открытую. То есть без одежды. Но только для меня.

— Теперь иди, оденься. — Говорит инструктор.

Это что–то новенькое. И, наверняка, неприятное. Этот гад постоянно придумывает гадости. Впрочем, что ещё может придумать гад?

Только гадости.

— Ну и что теперь?

— Залазь в эту коробку. — Спокойствие инструктора было стальное.

То есть, когда–нибудь оно проржавеет, но только не в этом столетии.

— У? — всё, что могу сказать. Коробка достаточно большая, но придётся сидеть в ней сильно сжавшись.

На боль давно уже перестал жаловаться. Час неподвижного сидения сжавшись, был неприятно болезненный. Но что ещё хуже, у меня онемели ноги и дёргали короткие судороги по спине. Мышцы рук тоже болели. Из ящика меня вытащили два санитара.

Через два часа последовал урок, как правильно располагать тело, если долго приходится находиться в неудобном положении.

Пожалуй, тренировки и практика по этой теме были самые болезненные.

Опс! Похоже, я задремал. Кто–то находится в каюте. Прямо сейчас шуршит в шкафу. Или шкафе? Шкапе?… Хотя, какая разница?! Бормочет чего–то… Я правильно понял содержание письма. Интересно, а какой был повод для того, чтобы запихать на корабль японца? Странно, судя по голосу, это молодой парень. Но, почему он ложится спать так рано?

Или я долго спал? Ждать хуже всего. Догонять тоже неприятно. А ещё лежать, скрючившись…. Вроде лёг. В каюте тихо, однако, общий шумовой фон корабля легко заглушит шипение. Нехорошо конечно, но он вроде сам лёг, да и пока газ дойдёт то порядком ослабнет.

Пять минут — это триста секунд. Раз и. Два и. В шлюпке спрятаться? Колбасы на сутки не хватит. Угу, да и потом, как быть с туалетом? Блин! Ну, где эти безопасники?!! Вот же переплёт. За что же столько людей полегло? Десять и. Как время долго тянется. Темно, хорошо, что темно. Тринадцать и. Многим почему–то не нравиться эта цифра. Интересно, как мне добраться до берега. Корабль идёт одни сутки, точнее немного больше, в порту выйти не получится, тогда где?

Или вплавь, когда будем на внешнем рейде? Хотя на рейде могут и заметить. Особенно если днём. Надо будет выяснить, когда приходим, и вплавь ночью. Но, это же не меньше пятидесяти километров! Блин! Что же делать?! Девяносто три и. Всё–таки придётся уходить, когда придём на внешний рейд, других вариантов нет, вернее есть, но сложнее.

Кстати, а почему к кораблям применяют понятие «идти», они же плавают? В воде то, что не тонет, то плавает? И спросить не у кого, хотя нет, есть. Но, лучше не надо. Сто двенадцать и. Может, уже уснул? Самому бы не уснуть! Ещё эта качка, шторм, что ли намечается?

Никогда не плавал на кораблях. Хм. Не ходил… Или не плавал? Вот могут же некоторые запутать. Я вот сейчас плыву или это корабль идёт? Если идёт, то, что делаю я? Тоже иду? Или плыву? Сейчас я вообще лежу скрючившись! Сто двадцать девять и. К слову, где мне прятаться? В шлюпке? Ну, звучит неплохо, там ноги вытянуть можно.

Только вот со спутника могут заметить. Это уже точно паранойя. Кто там шляется? Шум какой–то. О! Может, мы тонем? Вот будет весело. А мне что делать? Самое простое — это утонуть вместе с кораблём. Не, плохая мысль. «Мы создаём себе трудности и героически их преодолеваем». Ага. У меня только на половину. Кто–то там неустрашимо создаёт мне трудности, а я их героически преодолеваю.

Вот бы тому, кто там самый главный, икнулось, когда пить будет! Сто пятьдесят один и. Как там парни, смогли уйти? Почему всё так плохо?

Я же с самого Новосибирска иду и уже в Хабаровске за мной следили чужие. Вся агентурная сеть молчала. Хорошо, что хоть тайники незамеченными остались. За что столько народа положили!? Я цел, значит их нет. Плакать хочется. «Курьер должен не сожалеть».

Должен…. «Должен сохранить информацию, которую несёт в своей памяти». А все остальные должны защищать курьера. То есть меня. Вот теперь этих остальных нет. Остался только я. Угу. Один за всех. Ну и ладно, посмотрим кто кого! Сто восемьдесят семь и. Ещё две минуты.

Устал ждать. Сколько курьеров погибло только из–за нетерпения, и я совсем не хочу увеличить это число. Инструктор, сволочь, показывал фотографии некоторых, кто спешил. До, и после. После — особенно красочные, впечатляющие. Интересно, а как я бы выглядел? Брр! О чём это я!? Это, наверное, от застоя крови. Двести один и. Ещё минута и тридцать семь. Шесть. Пять. Блин! Ну и качнуло! Там что, действительно шторм начинается? Если выберусь, то обязательно подерусь с инструктором. Почему он, гад такой, о море и кораблях отделался только общими понятиями. А у меня из–за него теперь морская болезнь. Вот будет забавно, если меня всё же укачает! Ага, весело, аж жуть. А как дверь закрыть? Или через окно, не, через иллюминатор?….. Пожалуй, лучше через иллюминатор. И как его потом закрыть? Ну, прикрыть–то я смогу. Говорили же мне — тренируйся! Так нет! На нет и суда нет. И корыт нет, и лоханок нет, и вообще ничего нет. Ага. Планета Шелезяка — Воздуха нет, воды нет, растительности нет, населена роботами. Надо погоду успокоить, а то точно что–то шумное будет. Пора. Блин, как ноги затекли! Надеюсь, этот скрип не очень слышно! Больно. Теперь вниз. Ещё достаточно светло. Чего он спать–то улёгся? Тем более в одежде и поверх одеяла? Угу. Это он, наверное, просто прилёг. А тут я. Ну и ладно, пусть спит. Окно открыто….иллюминатор–иллюминатор. Чего народ–то суетится? Хотя, пожалуй, парни своим делом заняты, но как–то они совсем не к месту и не ко времени. Часа два у меня есть, а там стемнеет.