Ника Ракитина - Ратанга

— Вот чертовка! — высказался он почти восхищенно, хватая беглянку за плечо. — Мы с ног сбились, а она гуляет себе.

Алин ничего не ответила.

На рассвете пятого дня после суда я проснулась от странного звука. Будто над Ратангой кто-то дунул в гигантскую раковину. Звук был протяжный, чистый, тающий вдалеке.

Алин спала. Она стала спокойнее за эти дни, после таинственного своего исчезновения. Но это было уже не то каменно-спокойное безразличие опустошенной души перед неизбежностью — это было спокойствие тяжелораненого, уверовавшего в то, что он выживет. И потому я с легким сердцем оставляла ее одну надолго.

Я набросила плащ прямо на рубашку и выбежала в коридор. Было тихо и пусто, как и положено на рассвете. Кажется, никто, кроме меня, не услышал этого звука. Я пробежала мимо дремавших стражей и выскочила за дверь, на холодную мокрую траву. Над Ратангой вставало солнце — огромное, красное, по-осеннему холодное. Дрожа и переминаясь с ноги на ногу, я огляделась. Все спокойно. Померещилось, что ли? Дунул ледяной ветер, и я бросилась назад. Забралась в постель и долго, стуча зубами, пробовала согреться. Потом заснула.

А в полдень примчался всадник.

Я стояла у ворот и вела разговор с Боско. Почему-то он взял на себя роль моего опекуна и воспитателя и при каждом удобном и неудобном случае объяснял мне, насколько я еще несовершенна. Я отбивалась, как умела. И тут…

Вновь я услышала рассветный звук, только был он сильней и ярче. И вслед за этим донесся грохот копыт по замощенной улице. Мы разом обернулись и увидели, как из-за поворота на площадь перед Домом вылетел всадник.

Он был весь серебристо-серый, и плащ, как крылья, развевался за спиной, а конь под ним был ослепительно белый, и длинная грива его струилась по ветру. Конь промчался в полуоткрытые ворота и, как вкопанный, стал перед дверьми. Всадник спешился и прошел внутрь.

Мы стремительно переглянулись.

— Странник, — почему-то шепотом сказал Боско. Схватил меня за руку и потащил за собой. Мы пробежали по коридорам, мимо остолбеневших сиделок и раненых через Общий зал, и только у дверей покоя Странницы догнали его. Гость шел быстрым широким шагом, не глядя ни на кого. Его светлые волосы были подхвачены серебряным обручем. Люди поспешно расступались перед ним.

Вслед за всадником, будто прячась в полах его широкого плаща, мы проскользнули мимо стражей в покой. Странница сидела на постели — тонкая, побледневшая после ранений; светлые, будто прозрачные волосы струились по плечам. На ней была только рубашка из тонкого полотна, но гонец в серебристых доспехах склонился перед ней, как перед высокой владычицей.

— Здравствуй, брат, — сказала она.

— Здравствуй, сестра, — ответил он неожиданно юным и чистым голосом. — Я привез тебе вести от братьев с Побережья. Те вести, которые ты так ждала и которых так боялась.

— Последний Поход?.. — ее голос дрогнул.

— Он близок, сестра. Не позднее, чем через месяц, — гость стоял, склонившись, и держал ее руки в своих — я только сейчас это заметила.

— Присядь, — сказала Странница. — Ты устал, торопясь, брат. Надолго ли ты сюда?

— Сразу же назад, — вынув из-под плаща небольшой сверток, он положил его на постель. Потом снял с себя пояс с мечом и, припав на одно колено, передал его Страннице. — Братья прирекают свою помощь тебе и Ратанге.

Странница приняла меч, чуть выдвинула его из ножен и прикоснулась губами к сверкающему клинку.

— Передай им… — она подняла голову. — Нет, ничего не передавай. Свидимся в бою.

— Свидимся, сестра, — кивнул они, поднявшись, вышел из покоя. Через мгновение за окном дробно застучали копыта.

Тогда Странница обернулась к Вентнору, который все это время недвижно стоял за ее спиной:

— Разверни.

Вентнор взял сверток в руки, и на лице его отразилось недоумение.

— Легкое… — пробормотал он, разворачивая ткань. С нежным шорохом, переливаясь радугой, скользнула из его ладони тонкая серебристая кольчуга. В руках Вентнора остались небольшой остроконечный шлем, перчатки и сапожки — все того же серебристого цвета.

Странница с улыбкой потянулась к кольчуге. Вентнор поспешно поднял кольчугу, помог Страннице надеть — и лицо ее словно засияло мягким серебром…

Боско дернул меня за руку, и мы попятились к двери.

— Что это? — спросила я шепотом — громко говорить сил не было. — Кто?

— Странник, — пробормотал Боско, будто не слыша. — Странник в Ратанге! Сбылась легенда.

— Да кто это?!

— Не шуми, — велел он сердито и, как всегда, ничего не объясняя, потащил меня за собой. Сиделки пытались о чем-то расспрашивать, но Боско отмахнулся и не остановился, пока мы не оказались в укромном уголке двора, под кривой снежницей.

— Ну, — сказал он, выпуская мою руку и валясь в траву, — вот это событие!

Я забралась в развилку снежницы. Боско продолжал бормотать что-то восхищенное, но я уже знала, как привлечь его внимание.

— Ну и что? — сказала я как можно громче.

Боско оборвал бормотание и уставился на меня.

— Да ты что?! Ты не слышала, что Странник назвал Хранительницу сестрой? Что он прирек помощь Ратанге?

— А разве вы без Странников не справитесь?

Боско нахмурился:

— Легко ты словами бросаешься, тебе бы в бой хоть раз… Ратанга — одна. Как остров в темном море. С запада кочевники, с севера — баронские орды… и это с тех пор, как стоит Ратанга. Думаешь, у нас — силы бессчетные? Мы любой помощи рады, а тут — Странники…

Он сел, поднял из травы кусок коры и начал царапать ножом, как делал часто в минуты волнения.

— Странники… — повторил он тихо. — Вообрази, что чудо, о котором ты слышала в детстве, вдруг ожило. Вообрази, что деревянные Птицы с перекрестка Трех Корон вдруг взмахнули крыльями…

Странники живут у моря, в сказочной красоты городах, но никто еще не нашел туда дороги. Они появляются, где хотят, но никто не может похвастать, что говорил с ними. Они — серебряные тени легенды. А ведь это они когда-то возвели Ратангу…

— Отчего же они сразу не помогли вам?

— Не знаю, — Боско растерянно развел руками, отрываясь от своего пустячного занятия. — Таковы уж они. Никому не вредят, но и не помогают. У них море, ветер, свет — что им наша темная жизнь?

— А Странница?

— Вот, — сказал он, — я совсем запутался. Гонец назвал ее сестрой, да и мы еще раньше — Странницей, и, должно быть, и впрямь близка она этому племени, но — не их крови. Милосердие у нее земное…

Я едва не высказала ему, что думаю о ее милосердии, но Боско вдруг рассмеялся:

— Нет, но откуда вы взялись — такие похожие? Помру, но дознаюсь. Странница, ты — глупая девчонка, и эта… Будь моя воля, я бы с нее это лицо содрал.