Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт

Только у сестер глазки на мокром месте, хотя он сам, несмотря на смертельную бледность, силится улыбаться, часто и невпопад шутит, на что его отец всякий раз усмехается с полным одобрением мужественному поведению сына.

Когда одна из сестер спросила робко, нет ли возможности спасти жизнь, даже если пришлось бы повиниться перед королем, отец оборвал ее суровым голосом:

— Благородный человек знает только долг, низкий человек знает только выгоду... Не так ли, ваше высочество?

Я задержал перед открытой пастью жареную ножку ягненка, все обратили на меня взоры, я все это время помалкивал, прошлось пробормотать:

— Дорогой сэр Карвин, я трудно и усердно учусь быть сюзереном... и уже понял, что бесстрашие и мужество — не одно и то же. Мужество есть у наиболее стойких, дерзкая же отвага и бесстрашие свойственны очень многим — и мужчинам, и женщинам, и детям, и животным.

Он взглянул на меня остро.

— Юность — время отваги.

— Отвага, — сказал я, — в лучшем случае опрометчива. Я предпочитаю храбрость. Она посредине между самонадеянной отвагой и робостью. Что делать, я, как уже сказал, сюзерен...

Он нервно дернул щекой, да и на лицах других я уловил больше сдержанного презрения, чем понимания: молчал бы уже, консорт несчастный...

Священник произнес благочестиво:

— Друг, жена, слуга, рассудок и отвага познаются в беде.

Я сказал с укором:

— Святой отец, в Библии сказано, что на свете больше дураков, чем людей!.. Вы Святое Писание читаете?

Он посмотрел на меня строго.

— Какой бы стала жизнь человека, убери из нее отвагу и способность жертвовать собой?

— Разум без отваги, — возразил я, — свойство женщины, а отвага без разума — свойство скотины!.. Хотя в какой-то мере я согласен: отвага — это много. Это важно. Признаюсь, совсем недавно и я полагал, что отвага — превыше всего. Но теперь понимаю, все же долг выше. Благородный человек, наделенный отвагой, но не ведающий долга, может стать мятежником. Низкий человек, наделенный отвагой, но не ведающий долга, может пуститься в разбой.

Старый лорд нахмурился, я хоть и гость, но вроде бы начинаю исподволь разрушать героический образ любимого сына, что красиво сложит голову на плахе, спросил у Джильберта:

— Я слышал, лорд Чедвик попытался передвинуть границы своих земель в нашу сторону?

Джильберт ответил с тяжелым вздохом:

— Да, отец. И очень жаль, что я не смогу...

— Исполни свой долг, — ответил отец торжественно, — а мы исполним свой.

Я поинтересовался:

— А что за лорд Чедвик?

— Сосед, — ответил лорд Хрутер, — у которого отваги на сотню львов, а ума на пару ослов.

Священник перекрестился и сказал таинственным голосом:

— Говорят, мать его носила в чреве сорок лет и сорок дней. Потому и родился уже с бородой и усами.

Я зябко передернул плечами.

— Младенец с бородой? Отвратительно.

— Повитуха упала в обморок, — сообщил священник. — Остальные разбежались. Мать сама перегрызла пуповину и облизала его, как волчица щенка.

— Потому он такой и злой, — сказал лорд Хрурт с видом знатока. — И если падет от нашей руки, то Господь простит, а в небесах ангелы возрадуются и даже, может быть, воспоют осанну!

— Но король вряд ли, — сказал Джильберт трезво.

— А почему король?

— Королю из столицы не видно, — объяснил Джильберт, — что этот Чедвик редкая сволочь. Король требует, чтобы казнить и миловать мог только он или королевский суд, а не на местах, как мы все предпочитаем. И как завещано нашими великими предками!

В его голосе звучало искреннее негодование, а я напомнил себе, что нужно помалкивать и не лезть со своим мнением. Конечно же, казнить и миловать должна только высшая власть, а не мелкие лордики в своих уделах. Это понимал даже Иисус, когда заявил, чтобы никто никому не смел мстить, а оставил отмщение только ему лично.

Глава 8

Одна из сестер указала слуге, что у меня опустело блюдо, тот приблизился быстро и переложил из большой кастрюли уже не ножку ягненка, а баранью ногу, хорошо прожаренную, пахнущую березовыми ветками.

Я сказал ей тихонько:

— Спасибо, леди...

— Леди Мелисса, — подсказала она, — а мою сестру зовут Карентинной, но она очень застенчивая и с вами ни за что не заговорит.

Я шепнул ей на ухо:

— Прекрасно, тогда нам ничто не помешает общаться?

Она грустно улыбнулась.

— Но не в этот печальный день.

— Это день печали, — согласился я. — Но и день славы для вашего древнего рода.

— Все равно, — сказала она упавшим голосом, — для меня только день печали. Как я теперь буду без старшего брата... Господь несправедлив, если заберет его от нас!

Я сказал участливо:

— К великому сожалению, в политике Законы Господа не срабатывают.

Лорд Хрутер ел мало, пил тоже умеренно, лицо оставалось печальным и гордым одновременно, священник рядом часто крестится и что-то говорит очень тихим голосом, но старый лорд почти не слушает, брови то и дело сдвигаются над переносицей.

Я не вслушивался, обычные банальные слова утешения, старому лорду нужны слова ободрения, и я сказал с участием:

— Некоторые неписаные законы тверже всех писаных. Ничего на свете не заслуживает такого уважения, как человек, умеющий мужественно переносить несчастья.

Он произнес невесело:

— Спасибо, Ваше Высочество. Но смею сказать, мы черпаем свое мужество из стойкости и подвигов наших предков.

— Да, — согласился я, — были люди в ихнее время. Богатыри, не мы!.. Однако наша задача быть достойными. Нельзя, чтоб зазря!.. Хотя сейчас и другое время, но должны как бы не посрамить. Ваша светлость, благодарю за удивительный ужин в теплой и героической обстановке. Это было весьма патриотично и воспитательно. Буду вспоминать и другим рассказывать! Чтобы на живом пока еще примере учить и поучать, как надо и как не надо. Спасибо!

Я встал, откланялся, спеша уйти раньше других, чтобы не пришлось ни провожать барышень до их спален с недремлющими тетками, ни выслушивать старого лорда о подвигах предков.

Бобик, на удивление, выбрался вслед за мной, но я посмотрел в его честные глаза и махнул рукой.

— Ладно, пируй. Только не буди, когда явишься за полночь. И без пьяных песен...

Уже оказавшись у двери своей комнаты, подумал, что сна ни в одном глазу, проворочаюсь до утра, первый раз, что ли, в голове все время рождаются новые планы, как быстро уладить все с отделившимися королевствами и как можно скорее отыскать отмычку к проблеме Маркуса.

Самое время вспомнить об Эркхарте. И хотя она всего лишь простейший транспортник, запрограммированный возить переработанную руду из пункта А в пункт Б, но все-таки смотрит сверху, должна знать больше, если не убрала это все вместе с эмоциями, что когда-то нанесли ей жесточайшую травму...