Дарья Еремина - Рождение Императора

— Что он пытался тебе внушить?

— Не разбираться со второй и третьей страницей… — Понял я так просто, будто Император мне сам это и сказал. Хотя, так ведь и было.

— Где книга? — Отец оторвался от стеллажа.

— В школе.

— Я не могу… — Прошептала Целесс и мы обернулись к ней. — Я больше не могу.

— Потому он и дал тебе так просто уйти. — Мама встала. — Даже не смотря на то, что он не смог…

Я вскочил.

— Она ведь, как всегда, лежит на столе, раскрытая и ждущая твоего возвращения? — Улыбнулась мама. Я уже шел к двери.

— Не торопись, сынок.

Я открыл дверь и услышал стон Целесс. Быстро вернулся. Из полуоткрытых глаз лелись слезы, под носом появилась капелька крови. Она сидела, мокрая, напряженная всем телом, руки сжимались в кулаки и разжимались, оставляя глубокие следы от ногтей.

— Хватит! — Схватил я ее за плечи. — Все уже ясно, Целесс! Убери щит!

Она открыла глаза.

— Домой. — Проговорил знакомый голос за спиной, и я вздрогнул, оборачиваясь.

Арханцель.

Целесс смотрела на меня виноватым взглядом. Все молчали. Арханцель была частью Ранцесса, его половинкой. Все что знала она — знал он. И скорее всего, наоборот. А значит… И если Арханцель позволила брату…

Я обернулся к Целесс, поднимающейся с дивана. Девочка моя… Вытер застывшую капельку крови под носом. Поцеловал. Чтобы не творили твои мать с братом, ты не станешь жертвой их тайн. Целесс вышла в тот момент, когда исчезла иллюзия ее матери.

— Она позволила брату ломать щит Целесс… — Озвучил отец мои мысли.

Мама отрицательно качала головой.

— Она позволила ему намного больше, Саш. Он мог сломать девочку… совсем.

Во мне разгоралась ярость. Таким беспомощным я не чувствовал себя ни разу в жизни.

— Принеси последний подарок отца. — Проговорила мама тихо. Я обернулся, не понимая.

— Ты хочешь продолжить этот разговор без защиты?

— Какая разница, Саш. Ранцесс знает, Арханцель знает. Если они захотят заткнуть нас, для любого из них это… — Мама щелкнула пальцами. Я посмотрел на свою ладонь, пытаясь сообразить как она это сделала…

— Андрес! — Засмеялась она. В эти минуты смех казался диким. — Принеси иллюзор.

Я вышел из кабинета и замер, оглядываясь. Мир вокруг изменился, став враждебным, серым, злым. Расправив ладони, я пошел в кабинет. Есть… Что-то новое, незнакомое появилось в доме, я чувствовал это. Как разреженный, развеянный в доме креацин, в который я вкладывал маленькие бытовые программки. Только сейчас это была незнакомая, не ощущаемая никогда ранее в жизни, чужая магия.

В кабинете было прохладно, как я настроил несколько лет назад и не менял. Взяв подставку, я быстро вернулся в библиотеку.

— Что так долго?

— Что-то новое… — Я оглянулся, испытывая дискомфорт. В голове все еще шумело.

— Андрес. — Отец снова сидел в кресле, подперев рукой лоб. — Я наблюдал как-то ваш разговор с Целесс.

Я сел на диван, удивленно.

— На три ее предложения ты произносишь два слова. Пойми, что даже мать не всегда может понять обрывки твоих фраз. А я — и тем более.

Я смущенно пожал плечами.

— Новая магия в доме. Не стихийная, вообще не похожая на стихийную. Не преобразованная, не тайная. Я не сталкивался с подобным прежде… Я вышел в коридор и почувствовал ее. Не понимаю… Не могу объяснить.

— Ну, я тем более. — Вздохнул отец.

Тем временем мама устроила подставку на столе, и из нее вырос земной шар.

— Сынок, ты знаешь, где образовалась Воронка?

Я наклонился, развернув глобус, ткнул пальцем в одну из деревенек в Северных землях.

— Саш, помнишь, где пещера в Мертвых горах?

— Марго, ты знаешь… Я с картами не дружу.

— Вот тут. — Ткнула палец в глобус мама, и я увидел ее ноготок внутри шара.

— И?

— Они максимально удалены друг от друга. — Догадался я.

— Пещера — единственное место, которое останется ко времени, когда Воронка распространится на всю Землю.

— У меня появилось странное чувство, что я живу последние минуты… — Проговорил с иронией отец. Я терялся в их догадках, не понимая.

— Вы хотите сказать, что были в той пещере?

— Пятнадцать лет назад.

— Почему все, о чем бы мы не начали говорить — произошло пятнадцать лет назад? Даже Императоры сменились тогда. Воронка появилась — тогда. Андра пыталась убить папу — пятнадцать лет назад. Опять же я родился… Мама?

— Нам с отцом нужно подумать кое о чем, Андрес. — Проговорила мама тихо.

Я замотал головой. Если я сейчас уйду… Что угодно может случиться!

— Ранцесс не тронет нас, сынок.

— Почему ты так уверена?

Мама подняла голову и странная, незнакомая эмоция пробежала на ее лице.

— Не знаю. Возможно, ему так интереснее…

5

Я лежал на жесткой школьной кровати и пытался уснуть. Жизнь неконтролируемо ускорялась, и я не поспевал понимать все происходящее. За один сегодняшний день мой старый мир рухнул, а новый родиться не успел. Император Объединенных земель чуть не убил меня, пытаясь внушить оставить в покое две страницы из книги Кам Ин Зара. А потом чуть не сломал племянницу, что еще страшнее — с позволения ее матери. Но ради чего — я понять не мог. Остановить наш разговор, узнать о чем мы говорим, внушить что-то? Или просто дать понять, что не остановится ни перед чем. Даже если между нами встанет его родная кровь и плоть?

Я вернулся к вечеру. Книга лежала на столе, как я ее и оставил. Лишь две страницы были выдернуты с корнем. Не сдержав ярость в пределах комнаты, я повредил часть этажа. Мне устроили выговор. Предупредив, что не намерены больше терпеть мои выходки — простили. Это стало шоком. Простили!

Я не понимал, что твориться вокруг. Происходящее стало уравнением с множеством неизвестных.

Завтра с утра появится Карум и спросит о сохранности книги. Как я смогу сказать, что кто-то выдрал из нее две страницы? Узнав это, он потребует вернуть реликвию в Гильдейское хранилище. Я не смогу.

Я поднялся, оглядываясь. Как величайшую ценность Гильдия доверила мне эту книгу. Они надеялись и продолжают надеяться, что я разгадаю страницу за страницей и покажу им. Неужели никто до меня не ломал голову, не перебирал магии, пытаясь собрать код? Одев балахон и пристроив подмышкой толстый фолиант, я вышел из комнаты.

У лестницы стоял дежурный. Он зевал, когда я вышел, сладко зажмурившись. Уйдя в невидимость, я пошел к лестнице.

Выйдя из корпуса, я вдохнул теплый ночной воздух. Пахло магией. Всевозможной, намешанной скопом в школьных лабораториях, траве, воздухе. Без какой-либо стройности, плана, идеи — выпущенная на волю неряшливым броском, будто выплюнутый комок невкусной каши. Противно, до омерзения.