Людмила Минич - Ступени в вечность

— Понял.

Раванга наклонился к уху Маритхи:

— Не бойся! Слышишь меня?

Она кивнула.

— И не тревожь себя понапрасну! Твое появление в Табале — большая загадка, и за разгадкой я должен обратиться к Бессмертным. Завтра, не раньше, я буду готов говорить с тобой, и все станет явным и ясным. Слушайся во всем Тангара! Ты поняла? — Маритха кивнула. — Он охранит тебя от любопытных глаз.

— Но ты обещал…

— Я всего лишь гость Покровителя Ради?ха. Почетный и всегда желанный, это правда, но только гость. Меня ждут! Другое жилище и другие люди, женщина. Мы долго пробыли в пустоши, но люди, что пришли еще до Последнего Заката и терпеливо дожидались меня в Храме, не знают твоих дел и знать не хотят. У них свои беды. Они ждут дольше тебя.

Он отпустил отворот ее шапки, загнутый для того, чтобы она услыхала его слова.

— Три дня. — Тангар поднял три пальца, и Маритхе стало совестно.

Верно. Не будет же весь мир стоять, пока ее дела делаются. Просто день такой выпал, что она забыла, как было всегда и будет. У Великих свои заботы, тоже, верно, великие. Куда им до бедной одинокой Маритхи!

— Нет великих и малых, женщина! — крикнул ей Раванга напоследок. — Жди меня! И отдыхай.

На девушку вдруг снизошло спокойствие. Ниоткуда, точно с неба упало. И чего это она, как девчонка, чуть не разрыдалась. Завтра так завтра. Да и спать уже хочется. Усталость с ног так и валит. Она пошатнулась, и Тангар удержал ее за плечо. Маритха тяжело оперлась на его руку, зевая. Ну и развезло!

Ее потащили внутрь. Двери закрылись. Девушка слышала, как они еще не раз скрипели где-то вверху, но было уже не до дверей. Ее вели вниз, не иначе как в подвал. Какая-то женщина по указке Тангара пошла с ней дальше, освещая путь толстой полуоплывшей свечой. Резкий запах так и бил в ноздри, Маритхе указали какую-то каморку, и она тут же принялась стягивать те многие одежки, что на ней. Запуталась спросонья и чуть не расплакалась от бессилия. Женщина, верно, из здешних слуг, нехотя взялась помогать. Каким-то чудом нашелся дорожный узел Маритхи. Видно, его хранитель прихватил.

Девушка так и растянулась на лежанке и даже не помнила, кто и как накрыл ее тяжелой лохматой шкурой, под которой она и проснулась на следующее утро. Да и утро ли? В этих комнатках без окон время стояло на месте. Может, прошло уже несколько дней, а ей невдомек. Может, все уже бросили ее!

Маритха огляделась. Да нет, непохоже, чтобы бросили. Вон, толстенная свеча едва на треть сгорела. А яркая какая, прямо факел.

Ну да ничего, хоть за ночлег платить не придется. Кошель целее будет. Еще бы поесть принести догадались.

Она сбросила шкуры и тут же вздрогнула от холода. Однако первым делом все же кинулась к своим пожиткам, разыскивая мешочек с лепешками. Нашла. Немного осталось. Только сейчас вспомнилось, что вчера ни кусочка не проглотила. Зябко кутаясь в ту самую шкуру, которой ее снабдили, Маритха тут же сжевала все, что было, даже крошки вытряхнула, но жадный червяк внутри не унимался.

Сначала девушка намеревалась ждать Ведателя, разглядывая унылые каменные стены да неровный пол, кое-где покрытый чахлыми шкурами, но голод перевесил осторожность, и она решила пойти поискать съестного. Тихонько толкнула дверь, но та не поддалась. Маритха отчаянно толкнула ее обеими руками, ударила кулачками и отпрянула, прижав ушибленные костяшки к груди. Под слоем кожи оказалось что-то очень твердое. Гулкий звук наполнил ее страхом.

Вот как! Она пленница! Сердце метнулось вниз и натужно заухало. Ну что и кому она сделала, а? Ну что?

— Выпустите меня! — взвизгнула Маритха. — Слышите!.. Слышите меня?! Кто-нибудь!

Однако не успела она как следует раскричаться, как с той стороны послышался резкий окрик. Дверь поднялась, и на пороге встал незнакомец. Маритха хлопала глазами, не зная, что сказать. Вошедший тоже помалкивал, однако взглядом мерил без всякой застенчивости. Сверху донизу. Уж, казалось бы, сколько таких взглядов по дороге в Табалу перевидано, а все равно укрыться хочется. Не им Маритха суждена, не этим всяким. Не для того она сюда из Ашанкара столько тащилась. А раз дотащилась, то Бессмертные ей теперь не откажут, вернут ее Игана.

А пока что… Хотелось скрыться от этих похотливых глаз, тем более что холод начинал пробирать все сильней. И так не жарко было, а как из-за двери пахнуло, то и вовсе держись. Жилище вроде, а дыхание незнакомца легким белым облачком стояло у лица. Да и сам он одет добротно. Сверху расстегнутая меховая полурукавка почти до самых коленей. Из-под нее, выдавая его занятие, виднелись черные панцирные пластины, поменьше — загнутые у локтей, побольше — грудные и ножные. Сапоги с лохматыми отворотами, уже виденные вчера на охотниках, доставивших ее в Табалу, лишь подтверждали, что перед ней один из хранителей здешнего Покровителя. Только вот оружия не видно. Какая-то цепь вокруг талии да тяжелый нож у пояса. Но тут в горах никто без ножа в путь не двинется, даже обычный торговец.

Стоит, как скала.

Молчание стало невыносимым. Надо что-то сказать ему, а то чего было в дверь колотить? Вот выйдет сейчас, опять на засов закроет, и что тогда делать?

— Ты кто? — не придумала ничего лучшего Маритха.

— Такху?р, — соизволил он рот раскрыть. И дальше стоит глядит.

Незнакомец сделал шаг назад, выглянул из комнатки наружу. Кажется, кого-то поджидает, сообразила девушка. Все легче.

— Выпусти меня! — набралась она смелости.

— А куда пойдешь? — обнажились в усмешке зубы, и вновь ей стало не по себе.

— Найду куда, — пробормотала Маритха.

— Зачем же искать?

Еще один незнакомец скользнул в маленькую комнатушку.

Все в таких же огромных сапожищах да в пластинах тут и там. Он почти ничем не отличался от первого сторожа. Такой же узколицый горец-северянин, разве что повыше первого. Они тут все здоровенные. А так тот же длинный нос, те же жесткие волосы, торчавшие из-под островерхой шапки, подобно траве игольнику. Такие же вытянутые к вискам глаза, и если бы не эта свечка, а дневной свет вокруг, она бы и цвет разобрала. Наверно, серые, как у всех, но не такие темные, как у Маритхи. Серые, как пустыня. Серые, как небо. Как весь этот мир. Но не скользкие, как у того, первого, а жесткие, цепкие. И вцепились они сейчас в Маритху.

— Не надо искать. Надо ждать. Терпение нужно, женщина.

Ага, и говор такой же жесткий, как у всех горцев, с придыхом. И голос этот ей уже знаком.

«Приветствую тебя в Табале, пещерном городе».

Это он, Первый хранитель. Наконец-то Маритха узрела его обличье, не скрытое наличником до самых глаз да не в сумраке ночном. Только еще хуже не по себе теперь стало. Девушка отвернулась, делая вид, что тащит свой арчах из-под груды вещей, в беспорядке сваленных тут же, на лежанке. Собралась с силами.