Райдо Витич - Знак Бесконечности

–– А ‘ни о чем’ –– это о чем?

–– Как обычно…просился назад. Сначала умолял, потом грозил.

–– И все?

–– Все.

–– И больше не виделись? И не звонил?

–– Нет.

–– Его вещи имеются в вашей квартире?

–– Нет. Я все отдала.

–– Вы? Или сам забирал?

–– Нет, я собрала и к маме его отвезла.

–– Хорошо, подпишите. А чем занимается ваш муж?

–– Бывший, –– поправила девушка. –– Чем занимается, не знаю. Не интересовалась, а раньше –– ничем.

–– А вы сами работаете?

–– Да.

–– Кем? Где?

–– ГБ № 5, медсестра,…то есть…работала. Вчера уволилась.

–– Сами или вас?

–– Сама, а вам какое дело?

–– Не грубите, гражданочка, а четко отвечайте на поставленные вопросы.

Саша сникла и беспомощно огляделась: Максим хмурился, Галина Анатольевна получала явное удовольствие. Один из милиционеров водрузил на стол объемный пакет.

–– Это ваше? –– ткнул в него ручкой Потапов.

–– Мое, –– кивнула девушка, прикидывая: на сколько лет ее осудят за наличие медицинской аптечки в доме?

–– Что в нем?

–– Медикаменты.

–– Все ваши?

–– Все мои.

Содержимое пакета было высыпано на стол и досконально изучено под пристальным взглядом ретивой соседки.

–– И зачем же вам столько одноразовых шприцов, гражданка Видеич?

–– На экстренный случай.

–– Н-да? А реланиум?

–– Да его выкинуть надо. Он уж года три, как просрочен.

–– Откуда же он у вас?

–– Да, Господи! Три ампулы просроченного реланиума. Это что, криминал?

–– А клофелин?

–– У соседки с первого этажа гипертония. ‘Скорую’ не вызывает, ко мне бежит, вот и остался.

–– Складно, как у вас, Александра Сергеевна, –– на все вопросы резонные ответы.

–– Я их записывала и зубрила…Меня обвиняют в хранении медикаментов? И сколько по нашим законам мне положено?

–– А вот хамить не надо, последний раз предупреждаю.

Саша отвернулась, не зная то ли зареветь с досады, то ли послать всех к черту.

–– Хорошо, –– кивнул Потапов и предъявил следующую фотографию:

–– Этот человек вам знаком?

–– Ле-ленчик. Левчик. Не помню. Костик приводил пару раз, но кто он и что –– не знаю.

–– Подпишите. Хорошо. Леонид Вениаминович Спорыгин. 26 лет, не работающий, не учащийся.

 –– И при чем тут я?

–– Вы утверждаете, что не знаете его, но на основании его показаний следует обратное, –– лейтенант вытащил лист из папки и зачитал: ‘С гражданкой Видеич знаком хорошо. Она не раз выручала меня, поставляя необходимые лекарства, такие как реланиум, димедрол, кетамин’. Что на это скажете?

–– Ложь. Ничего я ему не поставляла. И видела 2 раза.

–– Хорошо. ‘Гражданка Видеич активно помогала нам. В ее квартире был организован тайник для хранения наркотиков, которые приобретал и распространял ее муж Видеич Константин Викторович’. Это тоже ложь?

–– Наглая, –– Саша окончательно поникла, предчувствуя неизбежный финал хорошо спланированного фарса. Доказывать, что ты не золотая рыбка, судя по виду и взгляду лейтенанта, было бесполезно. А Костик –– подлец…Если он действительно устроил здесь схрон, то ей конец. Она никогда и никому не докажет, что не знала о нем.

Зато стало ясно, зачем с такой настойчивостью бывший муж рвался в квартиру.

–– Хорошо. Значит, вас оболгали? А вот по показаниям ваших соседей следует, что лжете именно вы. Вот свидетельства: Просимовой Анастасии Григорьевны, проживающей по адресу проспект Вернадского 34 - 14, Маркелова Николая Ильича: Вернадского 34 - 21, Кузаевых Павла Алексеевича и Марии Сергеевны –– Вернадского 34 –– 32, а так же Павлова Евгения Семеновича, Манкиной Веры Сергеевны, Ликиной Екатерины Дмитриевны и еще семи человек, которые дружно утверждают, что только за последний месяц видели гражданина Видеича во дворе и в подъезде по месту вашей прописки раз двадцать, и последний раз не далее, чем вчера, при чем не раз в вашем обществе. А вы говорите –– не видели…

В дверном проеме возник милиционер и кивнул лейтенанту.

–– Граждане понятые, попрошу пройти за мной, –– продекламировал тот с довольным видом. –– И вы, гражданка Видеич.

В ванной, за круглым зеркалом зияло небольшое отверстие, из которого были извлечены два небольших пакетика: в одном что-то белое, похожее на сахарную пудру, в другом зеленая пыль и мятые листики. Потапов сунул в него свой нос и, помахав им перед лицами понятых, констатировал:

–– Анаша.

–– Граммов пять, –– невозмутимо заметил Максим. Лейтенант нахмурился, а Саша схватилась за горло: и почему она не повесилась два часа назад?

–– А здесь...–– пакет с белым порошком взвился в воздух.

–– Неизвестно что, –– с той же невозмутимостью заметил Максим.

Лейтенант недовольно прищурился и кивнул своим:

–– Продолжайте, –– а сам двинулся в комнату, приглашая остальных. Девушка на негнущихся ногах последовала за ним, не зная, что возразить, и искренне жалея, что не может упасть в обморок, чтоб не видеть всего этого кошмара, не участвовать в нем, не присутствовать на финале. Увы, организм не считался с ее желанием, и даже подточенный стрессами и измотанный работой, держался стойко, как небезызвестный оловянный солдатик. Вот если б в ее жилах текла изнеженная дворянская кровь, а не плебейская –– трудовая и несгибаемая.

’Жаль, что мама не согрешила с репрессированным аристократом’ –– вздохнула она и послушно села на указанное лейтенантом место.

–– Итак, гражданочка, будем оформлять изъятие. Вам знакомы эти вещи?

Она лишь мотнула головой, губы словно срослись, не разлепить.

–– Хорошо, –– удовлетворенно кивнул Потапов, записывая что-то в своих листах.

‘Да что ж ему так хорошо-то?’ –– возмутилась Саша и сжала зубы еще крепче, чтоб не впасть в истерику.

–– Подпишите. И вы, –– обратился он к понятым, получив безропотную подпись Видеич. Галина Анатольевна с готовностью двинулась к столу, но была остановлена сыном.

–– Стоп. Пойдем, лейтенант, разговор есть, –– безапелляционным тоном заявил Макс, с прищуром разглядывая лицо опера. Тот отнес данную тираду к разряду оскорблений и изобразил негодование:

–– Вы что себе позволяете?! –– начал он подниматься, видимо, надеясь сравняться росте с Малевиным и получив под нос удостоверение федеральной службы, несколько сник. ‘И надо же было взять в понятые капитана ФСБ!’ –– читалось разочарование на его лице.

Макс самоуверенно кивнул ему, протискиваясь в проем входной двери.

–– Что делать думаешь, лейтенант? –– спросил он у опера, когда тот вышел на площадку и плотно прикрыл дверь.