Мэрион Брэдли - Вынужденная посадка
— Как ты думаешь, Камилла, — поинтересовался тот, — тебе, действительно удастся определить, куда нас занесло?
— Надеюсь, да. Я попробую отыскать на небе несколько цефеид, пронаблюдать временной ход их светимости, и если удастся однозначно идентифицировать хотя бы три, то смогу подсчитать, где мы находимся относительно центрального рукава Галактики.
— Тогда остается только молиться, чтобы еще несколько ночей были ясными, — сказал Рэйф и умолк, рассматривая скалы у самой вершины, футах в ста над головой.
— Ну хватит, Рэйф, — в конце концов сказала Камилла, проследив за его взглядом. — Тебе же не терпится забраться наверх; давай, я не возражаю.
— Серьезно? Ты не против посидеть здесь и подождать?
— Кто сказал, что я собираюсь сидеть здесь и ждать? По-моему, забраться наверх вполне в моих силах. К тому же, — добавила она, улыбнувшись, — мне тоже интересно, что там дальше!
— Тогда, — вскочил, словно подброшенный пружиной, Мак-Аран, — мы можем оставить здесь все, кроме фляг. Залезть на самый верх тут действительно несложно — собственно, это даже не скалолазание будет, а бег в гору на четвереньках.
На душе у Мак-Арана стало легко-легко, так обрадовался он, что Камилла чутко отозвалась на его настроение. Он полез первым, выбирая путь полегче, показывая девушке, куда ступать. Здравый смысл подсказывал ему, что это восхождение — не обусловленное никакой реальной необходимостью, только любопытством, что же лежит дальше — чистой воды сумасбродство (а вдруг кто-нибудь из них сломает ногу?); но удержаться не было никаких сил. Вот позади последние несколько футов, вот они уже на самой вершине — и Камилла издала удивленный вскрик. Склон, на который они все эти дни карабкались, не давал им увидеть собственно горную цепь; невероятную горную цепь, простирающуюся до самого горизонта, укрытую вечными снегами, гигантскую и иззубренную, вздымающую к небесам несчетные пики, слепящую глаза блеском ледников, чуть ниже которых дрейфовали бледные облака, медленно и лениво.
Рэйф присвистнул.
— Бог ты мой, — пробормотал он, — да по сравнению с этим Гималаи — жалкие предгорья.
— Кажется, она бесконечная! Наверно, мы не видели ее раньше, потому что воздух не был таким ясным; все время облака, туман, дождь… — Камилла изумленно помотала головой. — Настоящая стена вокруг мира!
— Это еще кое-что объясняет, — медленно произнес Рэйф. — Сумасшедшую погоду. Если воздушные массы переползают через такие ледники — не удивительно, что тут постоянно дождь, туман, снег… полный набор! И если эти горы действительно такие высокие, как кажутся — не берусь даже гадать, как они далеко, но в такой ясный день… может, миль сто… и это объясняет, кстати, почему у планеты так наклонена ось. А на Земле Гималаи еще иногда называют третьим полюсом. Вот он, настоящий третий полюс! Третья ледовая шапка, по крайней мере.
— Нет, лучше я буду смотреть в другую сторону, — сказала Камилла и отвернулась к наслаивающимся друг на друга зелено-лиловым складкам лесов и долин. — Мне больше нравятся планеты, где есть леса, цветы… и солнечный свет — даже если он цвета крови.
— Будем надеяться, сегодня ночью нам покажут хотя бы несколько звезд — и лун.
4
— Нет, эту погоду я просто отказываюсь понимать, — заявила Хедер Стюарт.
— Ну, и что теперь скажешь, будет буран или как? — добродушно усмехнулся Юэн, отворачивая полог тента.
— И слава Богу, что я ошиблась, — твердо произнесла Хедер. — Тем лучше для Рэйфа и Камиллы там, наверху. — Она озабоченно нахмурилась. — Правда я не так уж и уверена, что ошиблась; что-то в этой погоде меня пугает. Какая-то она… неправильная для этой планеты.
— Ага, — усмехнулся Юэн, — опять защищаем честь своей шотландской бабушки и ее знаменитой интуиции?
— Я никогда не доверяла интуиции, — очень серьезно произнесла Хедер. — Даже дома, в Шотландии. Но сейчас я уже не так уверена… Как там Марко?
— Без особых изменений; хотя Джуди удалось заставить его проглотить немного бульона. Похоже, ему лучше; хотя пульс до сих пор чудовищно неровный. Кстати, а где Джуди?
— Отправилась в лес с Мак-Леодом; но я взяла с нее обещание далеко не отходить от поляны.
Из палатки послышалось шевеление, и Хедер с Юэном бросились внутрь; впервые за три дня Забал издавал что-то, кроме бессвязных стонов.
— Que paso? — хрипло бормотал он, пытаясь приподняться. — O Dio, me duelo… duele tanto…[3]
— Все в порядке, Марко, — негромко проговорил Юэн, склонившись над ним, — мы здесь, рядом. Вам больно?
Тот снова пробормотал что-то по-испански; Юэн непонимающе взглянул на Хедер.
— Я не знаю испанского, — мотнула головой девушка. — Это, скорее, к Камилле… а я помню только несколько слов.
Но прежде чем она собралась напрячь память, Забал пробормотал:
— Больно? Еще как! Что это были за твари? Как долго… Где Рэйф?
Прежде чем ответить, Юэн померил у Забала пульс.
— Только не пытайтесь сесть, — наконец произнес он. — Я подложу вам еще одну подушку. Вы были очень плохи; мы и не надеялись, что вы вытянете.
«Да и сейчас я не больно-то уверен, — мрачно подумал Юэн, скатывая в рулон свою запасную куртку и подкладывая Забалу под голову; Хедер тем временем пыталась заставить ксеноботаника съесть немного супа. — Нет, пожалуйста, хватит с нас смертей!» Но он прекрасно понимал, что от его мольбы толку мало. На Земле, как правило, умирали только от старости. Здесь же все было иначе. Чертовски иначе.
— Вам пока вредно разговаривать, — произнес он. — Лежите спокойно, мы все вам расскажем.
Стремительно опустилась ночь — снова удивительно ясная, ни тумана, ни дождя. Даже горных вершин не затянула дымка; и Рэйф, устанавливая телескоп и прочие астрономические приборы на плоской площадке, где они с Камиллой разбили лагерь, первый раз увидел, как над темными изрезанными зубцами поднимаются звезды, четкие, ослепительно яркие, но очень далекие. Сам он не сумел бы отличить цефеиды от созвездия, и многое из того, что пыталась проделать Камилла, было для него все равно что китайская грамота. Но при свете как следует заэкранированного фонарика — чтобы не сбить настройки приборов — он тщательно заносил в блокнот длинные ряды цифр и координат, что диктовала Камилла. Казалось, длилось это много часов подряд; в конце концов девушка вздохнула и потянулась, расправляя затекшие мускулы.
— Ну вот, пожалуй, пока и все; еще кое-что надо будет померить перед самым рассветом… Как там, дождь не собирается?
— Да нет, слава Богу.
С нижних склонов поднимался сладкий пьянящий цветочный запах; по всей округе после двух сухих и жарких дней многочисленные кустарники возрождались к жизни, выкидывали побеги, покрывались соцветиями. От незнакомых ароматов голова шла кругом. Над горой, бледно мерцая, выплыла огромная радужная луна; следом за ней, через несколько мгновений, еще одна — искрясь бледно-лиловым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});