Татьяна Шуран - Матка

(Ответ): — Я видел Тасманова лично только один раз. И, по-моему, он был какой-то ненормальный. Совершенно расторможенный.

— Странно, в обычной обстановке он всегда производил впечатление очень уравновешенного человека.

— Я сам удивился. Как будто другое существо. Только его внешность невозможно с чьей-либо спутать. На публике он вел себя как святой; а здесь был как все равно бесноватый.

— Что именно вызвало у вас такое впечатление?

— Ну, понимаете, в этой секте хватало всяких чудиков. Абсолютно больных на голову людей. С каким-то бредом, идеями завоевания мира, маниями и прочим. Думаю, там состояла половина из всех имевшихся на тот момент в стране серийных убийц. Но Тасманов — это был особый случай. Он вышел в сопровождении этих своих летающих штук, и еще прислужников — наглухо заколоченных в каменные колодки уродов… Сложил молитвенно руки, как Дева Мария на иконах про Благую Весть, и с выражением экстатического восторга давай на каком-то шифрованном языке про религиозный смысл людоедства, изнасилований и убийств, про то, как это духовно, как возвышенно. Что чем больше мы тут народу переколбасим, тем быстрее человечество вступит в новую, священную эру, где станет управлять жизнью и смертью. Потому что не надо бояться разрушения чего бы то ни было. Я никогда такого не слышал, и самое главное, он не прикалывался. В подтверждение своих слов, чтобы наглядно продемонстрировать преимущества полной свободы от ограничений, он вдруг выхватывает каменный топор и давай им рубать. К нему подтаскивают людей одного за другим, а он, глядя вверх безумным взглядом, шарашит каждого по черепушке. Тут у меня как-то все сместилось… и вдруг смотрю: мы все уже в какой-то другой комнате, длинной, вроде столовой, и там все убитые в специальных тисках привинчены. А на голову каждому надет прибор вроде мясорубки. И как будто мы знаем, что надо им мозг взболтать и потом выпить. Все так и поступили. Я тоже… потому что вроде как интересно. Где еще такое попробуешь? Но… чтобы во все это верить, надо совсем с катушек съехать… по-моему…

— Как вы думаете, чем объясняется последующее исчезновение Тасманова и части его последователей?

— Да переколбасили они там в конце концов друг друга. Он был такой человек, который ни перед чем бы не остановился. Он под настроение мог сам себя угрохать.

…

(Ответ): — Глеб был особенным, не от мира сего. Он жил в другом времени. Для него не существовало общепринятых норм, предрассудков. Даже законов природы. Он призывал освободиться от посторонних, лживых представлений, обрести свою истинную силу, самому создавать для себя правила собственной жизни. Все мы живем в самообмане о порядке, иерархии, в которой каждый — от бога до последней песчинки — занимает обязательное место. Но, в сущности, разве эти идеи обеспечивают заявленный порядок? Нет, они всего лишь делают человека марионеткой в руках тех, кто готов брать на себя ответственность за свою судьбу. А правда заключается в том, что мир — это бесконечный поток явлений, которые друг другу тождественны. Нет смысла терзаться чувством вины. Нужно следовать глубинным импульсам твоей души, игнорируя любые ограничения, и тогда жизнь откроется во всей полноте.

(Вопрос): — Вы считаете, убить человека или оставить в живых — это все равно?

— Все смертны.

— Тогда почему вы не убьете себя?

— Потому что рано или поздно я все равно обязательно умру… Вы привыкли думать, что существуют законы, что их не обойти. Но если любая жизнь бесценна, то не имеет значения, как ее провести.

— А если все-таки существует возмездие, воздаяние?

— Ничего страшного. Может, даже будет интересно.

…

(Ответ): — Вы знаете, я шел на эти практики в полном убеждении, что все будет происходить только в духовном, внутреннем мире. Что с помощью автохтонов люди погружаются в транс, где перепроживают какие-то свои негативные качества, и таким образом закаляют волю и познают свой характер. Я был уверен, что реальное насилие недопустимо, что путь к самосовершенствованию идет только через долг, трудную работу над собой. Но как только я начал участвовать… я внезапно понял, что теперь можно абсолютно все. Что сила, которая заключена в автохтонах, и есть бог, а все остальное — выдумки. Потому что именно таким и должен быть бог — способным все, что угодно, дать и оправдать, а иначе он только образ и подобие человека… И я в первый же день пошел и такого натворил… буквально сам себя не узнавал. Наверное, моя ошибка состояла в том, что я вообще согласился это попробовать.

(Вопрос): — А сейчас, после исчезновения Тасманова, как вы считаете, возможно повторение подобных событий?

— Нет. Ни один подражатель не выдержит такой нечеловеческой роли.

— Как вы считаете, что с ним произошло?

— Я не удивлюсь, если все еще о нем услышат. В любом случае, люди слабее, чем о себе думают.

…

(Ответ): — Я не думаю, что именно Тасманов виноват во всех преступлениях. Люди просто менялись под воздействием автохтонов. Получив власть, они добровольно соглашались на такие вещи, которым сопротивлялись бы насмерть, если бы их принуждали. Тасманов мог, например, прийти в семью и забрать ребенка.

(Вопрос): — В каком смысле?

— Ну вот у меня был случай… Я несколько дней заменял его секретаря и за это время насмотрелся… И теоретически у жертв всегда оставался выбор, возможность одуматься, как-то предотвратить… Но практически все происходило как в дурном сне. Такое впечатление, что людей привлекала возможность причинить себе зло… Так вот, приходит Тасманов однажды в дом каких-то своих почитателей — богатый особняк людей со связями, именем… У них 14-летний сын — хорошенький такой, прямо картинка. И, видно, он сразу Тасманову понравился. А в доме стоит гигантское, в человеческий рост, стереозеркало, прямо в холле — как же, ведь это престижно, дорого… не понимаю, о чем люди думают, вот так размещая у себя смертельно опасные вещи?.. Так вот, Тасманов подводит всю семью к каменному зеркалу и говорит, что покажет им нечто необыкновенное, чего они никогда в жизни не забудут. Потом вдруг — раз! — мы оказались в совершенно другом месте, у каменного алтаря… ну, дальше я половину не понял, потому что во время ритуала каждый видит только то, что ему предназначено. Я обычно слышал только вот этот пронизывающий перезвон и гул, который возникал, когда появлялась стена света, и камни летали… Но, может быть, я многое не помню. В общем, мальчик спустился с алтаря белый, как полотно, в разорванной одежде, весь утыканный какими-то иголками, постоянно руками отмахивается, как будто отгоняет что-то невидимое, вообще в невменяемом состоянии. Тут появились прислужники — для подсобных работ Тасманов специально держал в секте каких-то калек — и его уволокли. Я заметил, что родители тоже куда-то исчезли. Визит, как бы то ни было, закончился. Я в тот период боялся не только задавать вопросы, но даже и думать о происходящем. Но потом мы еще пару раз посещали это семейство, и я понял, что там попросту забыли о существовании мальчика, как будто его и не было вовсе. А куда он пропал, неизвестно.