Лев Рыжков - Золотарь

Подобного свинства я перенести уже не мог.

– Вон!!!– закричал я что было сил. – Во-о-о-о-о-о-о-о-о-о-он!!! Все!!! Немедленно!!! Во-о-о-о-о-он!!!

Все притихли, даже сторож 0,5 шт. упал с потолка.

– Барин сердиться изволят… Уходим… Да-да! Ай-ай-ай! – зашептались испуганно хлебатели и прочая сволочь.

Ярость моя была беспредельна. Движимый исключительной степени негодованием, я уже не вполне отдавал себе отчет в своих действиях. А действия мои были таковы: я сорвал с доски, где была развешана разнообразная кухонная утварь, здоровенный половник и метнул его в толпу челяди.

– Аи! – послышалось из толпы. – Больно ведь!

С яростным удовольствием я отметил, что попал в кого-то. Жертвой моего броска оказался рыхлый белесый увалень со свисающими на шею щеками. По-моему, это был задуватель свечей.

– Пошли все вон! – кричал я. В челядь полетело огромное железное сито, упавшее, к величайшему моему удовольствию, на головы троим или четверым челядинцам.

И разумеется, все они поняли, что я крутого нрава и вовсе не собираюсь цацкаться с ними, как предыдущий барон. Ибо в гневе я ужасен.

В долю мгновения прихлебатели и их дети разбежались кто куда. В кухне остался лишь сторож 0,5 шт. Горячее мясное варево обожгло ему задницу, и сейчас этот жалкий недоумок жалобно скулил, держась за пострадавшую часть тела обеими лапами.

– А с тобой, – зловеще процедил я, – с тобой разговор будет особый. – Рука моя шарила по полке в поисках предмета поувесистее. О да! Я намеревался как следует избить проклятого болвана, да так, чтобы поганое животное запомнило этот урок на всю жизнь. – Я тебе покажу! – Я нащупал металлический трезубец, отбросил. – Я тебе покажу, как мочиться в котел! Я тебе покажу, как орать по ночам! Я тебе покажу, как гадить на манускрипты! – С долей сомнения я взвесил в ладони большую деревянную скалку, но, взглянув на массивный череп идиота, счел, что скалка очень уж легка. Нужным предметом оказался массивный топор на длинной рукояти.

Сторож 0,5 шт. испуганно и жалко повизгивал и, пятясь, преданно смотрел мне в глаза, каковые в тот миг несомненно излучали громы и молнии. И я бы, может, отпустил кретина с миром, но он сделал то, что окончательно вывело меня из себя. Он засунул указательный палец себе в зад, сковырнул там что-то, облизал и протянул палец мне. Вероятно, предлагал облизать его вслед за ним.

– Гыыыыы, – извиняющимся голосом мямлило животное.

Предлагать мне грязный палец! Из мерзкой задницы! За кого он меня принимает?

– Убью!!! – заревел я поистине жутко. – Сволочь!

Топор мой оказался занесен для удара.

Сторож 0,5 шт. взвизгнул и кинулся наутек. Я – с топором – за ним. Убивать его я, конечно, не хотел, однако, не знаю, может быть, в те минуты предельной ярости кровожадное желание во мне все же пробудилось. Со страшным криком помчался я в коридор, куда скрылось мерзкое животное. Я гнал его по извилистым коридорам, видел его рыжую, всю в шерсти с грязным подшерстком спину и с вожделением представлял, как в нее вонзится мой топор. Сторож скакал лихой иноходью на четырех лапах, когда же уставал, подпрыгивал к потолку и на руках перескакивал с балки на балку. Губами он издавал непристойные звуки, слыша которые, мне еще больше хотелось рвать и кромсать.

Мы мчались по каким-то коридорам, я протискивался в какие-то тесные проходы и лазы, мчался, сшибая ногами встречавшиеся тут и там предметы мебели.

– Стой! – орал я, взбегая по темной лестнице.

– Стой! – Это я кричал уже на другой лестнице, на сей раз спускаясь.

– Стой! – Коридор раздваивался, скотина повернула налево, я, естественно, следом.

– Стой! – пробегая необитаемой галереей.

– Стой! – в длинной, без окон комнате.

Погоня продолжалась уже в старой, необитаемой части замка.

Тут и там я видел обвалившиеся потолочные балки, осыпавшаяся штукатурка ровным слоем покрывала полы, стены кое-где покосились. В одной из комнат у меня из-под ног выбежало целое полчище крыс. Выломанные двери, кучи мусора под ногами, лестницы с обвалившимися ступенями.

Я выдохся. Бежать я уже не мог: не хватало дыхания, да и в правом боку что-то кололо. Я нагонял скотину быстрым шагом. Сторож заметил, что я стал двигаться медленнее, и также сбавил скорость. Вне всякого сомнения, он меня дразнил. Что ж, думал я, тем хуже для него!

Вид пустующих помещений сделался окончательно дик и гадок. Жить в них было уже невозможно, мне казалось, что я бреду по руинам. То и дело приходилось перебираться через самые настоящие баррикады из обломков мебели, обвалившихся стен и прочего совсем уже нелицеприятного мусора. Сторож легко, с обезьяньей ловкостью перескакивал через эти нагромождения, мне же, с непривычки, преодолевать эти препятствия было тяжело.

Погоня продолжалась почти в полной темноте. В некоторых помещениях были окна, сквозь которые просачивался бледный (как поганка? как немочь?) свет. То и дело я спотыкался, а порою даже и падал. Любой другой на моем месте уже давно бы махнул на все рукой и прекратил бы погоню – любой, но только не я!

Погоня продолжалась и в огромнейшей, почти даже не разрушенной зале. Конечно, и здесь кое-где валялся и пованивал мусор, да преизрядно пробила пол слетевшая с потолка многотонная люстра, но в целом помещение имело вид почти ухоженный. Я почувствовал новый прилив сил и бегом метнулся к сторожу. Несколько секунд понадобилось ему, чтобы обернуться, еще несколько, чтобы сообразить, что надо бежать. Однако вопреки моим ожиданиям сторож вовсе не побежал, а прыгнул вперед и… неожиданно исчез.

Это был удар ниже пояса. Я подбежал к месту, где исчез сторож, изумленно огляделся по сторонам и почувствовал, что одна моя нога, не найдя опоры на полу, летит вниз. Слава всевышнему, я вовремя успел ухватиться за торчащий прямо из пола железный прут. Как я обнаружил, стоя уже на двух ногах, я едва не разбился насмерть. Зала заканчивалась огромной ширины проломом. Одной ногой я уже угодил в него. Да, что и говорить, поторопился я назвать это место ухоженным!

А собственно, где же проклятая обезьяна, из-за которой я чуть не убился? Ответ пришел незамедлительно. Откуда-то из глубины пролома донесся знакомый омерзительный звук. Я склонил в пролом голову и присмотрелся.

Пролом, подобно колодцу, уходил далеко вниз (а находились мы то ли на шестом, то ли на седьмом этаже замка). Стены этого своеобразного колодца щетинились остатками балок, железяками, скелетами решеток. Сторож 0,5 шт. висел, ухватившись передними лапами (воздержимся от того, чтобы называть эти мерзкие конечности руками) за остаток какого-то перекрытия, раскачивался на нем, размахивая задними лапами. Эхом разносилось по пролому зычное «Гыыыы!»