Виталий Башун - Господин Целитель

Вот так, прогуливаясь, мы оказались в глухом тупике, а выход перегородили два здоровенных парня. Как выяснилось, брат Весаны и его друг.

Поведение девушки мгновенно переменилось. Она прекратила легкий треп, зловеще улыбнулась и, наконец-то, перешла к главному:

— Ты знаешь, что ты подонок, Филин?! Ты знаешь, что поломал мне всю жизнь?! Ты выбросил четыре года моей жизни на помойку и ты за это ответишь.

— Не понимаю, о чем ты?

— Не понимаешь?! Тогда я сейчас тебе объясню. А парни немного поучат, чтобы запомнилось лучше! — парни приблизились и взяли меня «в клещи». — Ты-ы-ы, Сводник! Познакомил Сена с этой бл…ской певичкой! Он теперь на меня и не смотрит. Постоянно пропадает в этом ё…перном театре. Шашни с ней заводит. А все ты! Я хорошо помню твои слова… тогда в трактире!

Я смотрел на Весану и удивлялся. Она изменилась и не в лучшую сторону буквально за пару месяцев. Она была явно не себе, на грани нервного срыва. Жестокая ревность, страсть, обида на весь мир превратили некогда скромную девушку с лучистыми глазами и ласковым голосом в остервеневшую мегеру с резкими чертами лица и огнем неукротимой ярости в глазах? Многие люди (нельзя сказать, что большинство, но и не малая часть человечества) предпочитают искать причины неудач где угодно, но только не в себе самих. Винят неблагоприятные обстоятельства, происки врагов, чаще всего мнимых, и даже злые намерения своих же друзей, якобы из зависти подстраивающих им всевозможные пакости. Вот и Весана, похоже, вместо того, чтобы сесть и подумать, что она делает не так, предпочла найти виноватого на стороне. Сен на эту роль не годился, так как пришлось бы признать, что он сам охладел к подруге. Оставались мы с Вителлиной. Она понятно — разлучница, а я выходит — сводник, который своим дурным влиянием не дает ситуации выправиться. Таким образом, вполне логично Весана, прихватив подкрепление, способное справиться с лекаришкой, пусть даже прошедшим курс самообороны, вытащила источник своих бед на разбирательство, после которого можно будет также поговорить с певичкой и вернуть любимого на место. К ноге.

— Прости, Весана…

— Я тебя не прощаю и для тебя я не Весана!! — не дала мне договорить девушка.

— Хорошо. Пусть так. Вессараина, послушай меня. Тебе не кажется, что дело не в знакомстве с Вителлиной, а в тебе? Я знаю Сена. Он добрый и мягкий парень, но командовать собой он никому не позволит. Ты, видимо, хотела над ним власти, а он с этим не мог смириться…

— Что ты понимаешь, урод?! Он любил меня, пока ты не свел его с этой… др-р-рянью!! Ты во всем виноват! Так вот! Запомни! Если еще хоть раз я увижу тебя рядом с Сеном, ребята приедут, не пожалеют денег на дорогу, и еще раз тебя поучат! Ты понял?!

— Послушай же…

Договорить мне не дал брат Весаны. Он схватил меня за лацканы пальто и с силой встряхивая сквозь зубы стал мне «внушать»:

— Нет, это ты послушай, клистирная трубка! Ты очень обидел мою сестру. Я не знаю, что ты там с ней сделал и знать этого совсем не хочу. Мне это не интересно. Но если она, — он снова с силой меня встряхнул, — будет из-за тебя плакать, — снова встряхнул, — или ты опять как-нибудь ее обидишь…

Такого стерпеть уже я не мог. Баронская ли гордость взыграла — какой-то смерд смеет хватать меня за грудки — или просто возмутило нежелание слушать и слышать, но в ответ я, холодно глядя в глаза братца, твердо сказал:

— Убери! Руки!

— Я сам решу, когда их убрать, а ты слушай, что тебе говорят, и не рыпайся! Понял! Кусок дерьма?!

Дальше мне бы оставалось брякнуться на колени и вылизать его сапоги. Крепкие такие. Добротные. С теплым войлочным верхом и мехом внутри. Вместо ожидаемого испуга и заискивающего лепета на тему: я все понял и больше не буду — я применил простейший прием, которому когда-то давно научился на курсах самообороны. Хоть навык и ушел, но память осталась. Со всех сил я обеими руками ударил сверху по сгибам локтей парня и когда он закономерно присел, добавил коленом в пах. Братец разжал руки и, схватившись ими вместо лацканов моего пальто за пострадавшее место, со стоном рухнул на колени и скрючился у моих ног.

Порадоваться победе я не успел. Ошеломляющий удар в ухо отбросил меня в сугроб возле какого-то забора. Оглушенный и почти ничего не соображающий, я хотел подняться, но ноги стали ватными, руки не слушались, в голове все кружилось и расплывалось. Да мне и не дали ни секунды придти в себя. Град тяжелых ударов руками и ногами практически выбил из меня дух. Я ничего не мог поделать. До боевых аспектов гимнастики Финь Ю мы еще не дошли, магия заблокирована, гвардейцы… ну, я уже об этом говорил.

Пальто с меховым воротником превратилось в лоскутки, камзол и рубашка трещали по всем швам, и все это безобразие сверху обильно поливалось, словно острым томатным соусом, моей кровью. Сознание тупо фиксировало, как при обычной диагностике: сломано три ребра, отбиты почки, повреждена печень, разорвана селезенка, сломан нос, сотрясение мозга…

Где-то далеко, за гранью этого мира я слышал истерический крик Весаны:

— Буга прекрати! Буга, не надо!! Что же ты делаешь?! Остановись!

— Он Голта ударил!! Это подлый прием — бить по я…цам! У нас за такаое вообще бошку отрывают!!

В кровавом тумане я еще увидел, как Весана повисла на разъяренном медведе, Буге, крича ему, чтобы немедленно прекратил.

Мир расплывался перед глазами и казался картонными декорациями, размалеванными дрожащими руками пьяницы-художника. На фоне бездарно сделанного театрального задника высветилась фигура Буги, отдирающего от себя девушку и одновременно пытающегося пнуть меня, ну, хоть еще один разочек. А я даже рукой шевельнуть не в состоянии. Вдруг рядом с борющимися фигурами материализовался Финь Ю — без сомнения у меня начался бред — сделал неуловимое движение, и бык вместе с девушкой рухнул, как подкошенный.

Вскоре мое состояние ухудшилось, сознание поплыло, мне в бреду опять показалось, что надо мной склонился учитель и что-то настойчиво проговорил. А дальше… «тьма приняла его в свои уютные объятия».

Глава 5

Опять этот сон. Почему сон? Непонятно. Я знаю, что это сон и знаю, что происходящее мне не снится.

— Хватит думать. Мозги сломаешь.

Мой учитель Финь Ю стоял передо мной в серой безликой пустоте… стоял или висел, в пустоте или в тумане? Непонятно. Пустота это или туман, а может — вода и мы на дне булькаем что-то друг другу по-рыбьи, а воображение переводит в привычные символы речи? Это НИЧТО колышется, плывет или клубится, а может и вовсе струится. А может это у меня со зрением непорядок. Да и как выглядит пустота? Может она как-то выглядеть? А если никак не выглядит, то, как понять, что она — пустота?