Марго Ланаган - Лакомые кусочки

Она старательно противопоставляла все эти аргументы приступам жгучего любопытства, однако в ее душе крепла уверенность в том, что город обещает удовольствия и развлечения, которых Лига лишена в своем добровольном затворничестве. Она пыталась бороться с собой — например, вызвать в памяти суровый голос отца, — и все же, когда поднималась по тропинке к дороге, привязав маленькую Бранзу платком к спине и держа в руках корзину с плетеными циновками, шаг ее был легок, а сердце не желало прислушиваться к увещеваниям разума. Лига ворчливо убеждала себя, что в любой момент может вернуться. Право же, при малейших признаках опасности она убежит домой.

Дорога совсем не изменилась: глубокие колеи, проделанные телегами и экипажами; отпечатки конских копыт, в которых после ночного дождя блестит вода; старый дуб с обломанными сучьями, похожий на пучеглазое чучело; россыпь полевых цветов по обочинам.

Лига приближалась к городу. «Если я хоть раз тебя там увижу, — грозил ей отец, — если только узнаю, что ты там появлялась…» Наверное, он имел в виду какую-то другую девушку, бойкую, отважную. Обидно, что Па не разглядел ее в общем-то робкую и нерешительную натуру.

Она зашла за поворот и нос к носу столкнулась с… матерью Йенса, наклонившейся попить воды из Источника Марты. Лига растерянно попятилась, собираясь задать стрекача, но женщина услыхала шаги и выпрямилась, утирая мокрый подбородок.

— Лига! — широко улыбнулась она. — Какая приятная встреча! Ну, как дела у тебя и твоей дочурки?

— Э-э… Спасибо, хорошо. — Лига всмотрелась в лицо женщины, опасаясь увидеть недобрую усмешку, гримасу упрека или осуждения.

— Это она? Дай-ка взглянуть на малышку.

— Гм… — Лига неохотно повернулась спиной.

Мать Йенса осторожно откинула уголок покрывала с личика Бранзы.

— Вы только посмотрите, какая прелесть! Лежит тихонько, точно птенчик в яичке, да, Бранза? Лига, девочка как две капли воды похожа на тебя. Помню, ты точно так же спала на руках у Агнаты.

— Как… — Лига запнулась, поняв, что вопрос «Как вы узнали имя моего ребенка?» прозвучит глупо. — Как… поживает Йенс? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Отлично. И Йенс, и Стелла, и все мои внучата. В середине лета она должна снова родить и недавно призналась мне, что опять ожидает двойню. Ты не поверишь! — Щебет лесных птиц эхом вторил радостному смеху матери Йенса. — Стелла окружила себя детками, будто наседка — цыплятами. Уж она-то наверстала все, что не вышло у меня! Теперь я счастливая бабуля.

— Рада слышать, — сказала Лига. Она и вправду была рада, хотя и сильно озадачена. Стелла? Неужели мать Йенса имеет в виду дочку торговца Оливера? Красавица Стелла вышла замуж за Хромого Йенса? Когда умер Па, они еще не были женаты… Каким же образом она «окружила себя детками» всего за несколько месяцев? Лиге только-только хватило времени, чтобы выносить Бранзу.

Мать Йенса тепло попрощалась с ней, и она, сделав вид, что спешит по делам, решительно двинулась вперед. По пути Лига несколько раз прокручивала в голове удивительный разговор, так и сяк истолковывала фразы, обдумывала всю нелепость услышанного. Поглощенная своими мыслями, она непроизвольно ускорила шаг и не успела опомниться, как добралась до окрестностей Сент-Олафредс.

К удивлению Лиги, городские предместья выглядели иначе, нежели она помнила. Свиноферма Фарроуэра стояла на месте, однако была приведена в идеальный порядок. На месте ветхих покосившихся заборов красовалась ровная изгородь. Вместо Фарроуэра и его злоязыких дочерей на ферме работали незнакомые люди, крепкие и румяные, со светло-каштановыми волосами, одетые бедно, но чисто и опрятно — Лига не заметила ни прорех на юбках, ни обтрепанных штанов. Какая-то девушка приветственно махнула Лиге рукой, чтобы не кричать издалека, а когда та кивнула в ответ, снова вернулась к своему занятию.

А город, город-то как изменился! Половина домов исчезла, так что улица смахивала на рот старухи, растерявшей зубы. Лига миновала ворота, сделала несколько шагов и остановилась поглядеть на первое из пустующих мест: раньше здесь был дом Джинни Солтер, той самой Джинни, которая однажды заявила Лиге: «Не смей подходить ко мне, браконьерское отродье! Я не дружу со всякой швалью!». Резко развернувшись, Джинни ушла, и вся ее компания высокомерно удалилась следом, оставив ошарашенную Лигу сгорать от стыда.

А сейчас глазам Лиги предстал лишь ровный четырехугольник, покрытый зеленой травой. Лига провела носком башмака по краешку аккуратно подстриженного газона, на котором стояла деревянная скамейка, согретая солнышком. Трава да скамейка — вот и все, что осталось от дома Солтеров.

Приободренная, Лига двинулась дальше, хотя все еще опасалась встречи с негодяями, надругавшимися над ней. «Подставляй-ка свой маленький кошелечек, — звучало у нее в ушах. — А-а, да ей нравится! Того и гляди, завизжит от удовольствия!» Лига перетянула Бранзу вперед, со спины на грудь, для пущей безопасности — то ли малышки, то ли своей собственной.

Сегодня в городе было гораздо тише, чем обычно в ярмарочные дни, когда Лига приходила сюда с матерью, а позже и с отцом, пока он не стал обращаться с ней совсем гадко. На улице попадалось все больше румяных людей с каштановыми волосами, похожих на тех, что работали за забором у Фарроуэра. Кто-то вытряхивал из окна циновку, кто-то выходил на порог, чтобы поздороваться с Лигой, а она удивленно пыталась вспомнить прежних обитателей этих домов. Постепенно ей стало ясно, что дружелюбные незнакомцы заменили собой всех горожан, которых Лига не знала или не выносила.

На месте особняка, принадлежавшего Блэкмену Хогбеку, теперь раскинулся большой парк. Ухоженные газоны пестрели цветами, повсюду стояли беседки и журчали фонтаны, по дорожкам прогуливались люди. Сразу за парком располагался монастырь Ордена Угря, и одна из розовощеких дам в парке оживленно переговаривалась через кованую решетку с монахиней. Лига боязливо пересекла лужайку, удивляясь отсутствию высоких стен, ведь эта земля испокон веку принадлежала Хогбекам и охранялась их стражниками. К решетке льнули плети вьющейся розы, усыпанной красными и белыми цветками. Лига понюхала полураспустившийся бутон, погладила нежные лепестки, увидела, как пчела наполняет пыльцой корзиночки на задних ножках. Все было по-настоящему: и сладкий аромат, и бархатистая поверхность лепестков, и шипы на стеблях; пожелай Лига убедиться в реальности своих ощущений, она легко могла бы уколоться шипом до крови.

Она дошла до рыночной площади, обменяла несколько сплетенных ею циновок на отрез мягкого батиста. Ткань очень понравилась Лиге и как нельзя лучше подходила для того, чтобы пошить из нее одежки маленькой Бранзе. Обменяв остальные циновки, она получила взамен немного копченого мяса, две засахаренные фиги и кулечек фиалкового сахара — Лиге нравился его цвет и запах, да и в хозяйстве он мог пригодиться.