Алина Илларионова - Клинки севера

Пока гостья ела, Зорн делился новостями, интересными и не особо, хотя больше жаловался на отсутствие постояльцев. Из-за карсы и нежити предпочитают переправляться ниже по течению, где безопасно, хотя дороже. Сейчас из двадцати комнат заняты были только пять, да и то в одной из них совершенно бесплатно квартировался паромщик. Вот эта новость порадовала Алессу чрезвычайно, и, выпив квас практически залпом, она побежала наверх. А проведать кобылку, которую устроили в пустующем стойле, еще успеет.

Сказать, что ей повезло – все равно что назвать ворону певчей птицей, а кротов – полезными в хозяйстве животными.

– Паром рассчитан на шестнадцать человек с грузом! Канаты тянем вчетвером поперек течения! – Мужчина перевел дух. Он объяснял уже в пятый раз, да девчонка попалась то ли на редкость упрямой, то ли скудоумной. – Так какого рожна мы поплывем ради одной девки?! Или плати за перевоз полностью, или жди, покуда еще кто подъедет.

– Но мне сейчас нужно! Очень! – Затребованные восемь империалов здорово ударят по карману, а ведь еще надо проводника через лес нанимать, столичные пошлины платить, да и жить на что-то. Дармоедничать за счет друга Алесса не намеревалась.

Однако паромщика девичьи беды мало трогали. Махнул на нее рукой, будто отгоняя муху, и захлопнул дверь, едва не щелкнув знахарку по носу. Алесса решительно шмыгнула и отправилась к голове. Пришла пора вспомнить, что она не только девчонка-знахарка, но и хищник от природы.

«Прравильно думаешь!» – кровожадно одобрила пантера.

Провожать вызвался невысокий худенький паренек, который преподнес горсть сочной алой клубники, после чего вдруг смущенно заулыбался, пряча глаза и стремительно пунцовея. Ягоды оказались сладкими, ямочки на щеках парня милыми, Алесса повеселела и в дверь головы затарабанила по-хозяйски. Правда, когда изложила предложение, мужчина смерил хрупкую девушку с головы до носков насмешливым взглядом, слегка задержавшимся на расстегнутой рубашке, и скривил губы. Вихрастый пацаненок лет восьми, вертевшийся у ног, осклабился, подражая тяте.

– Охотница, стало быть?

– Я не охотник, я – метаморф.

Девушка протянула фамильный лист небрежно, отрепетированным у зеркала жестом. Из-за пазухи как бы случайно выпала скрученная грамота и, развернувшись на приступке, явила печать императорскую, печать северингскую и заявление такого рода: «Мы, Аристан I, Самодержавный Правитель Неверрийской империи…»

– Если вас это не смущает, – добавила Алесса после некоторого молчания.

Не смутился не только голова, но и остальное население Прудочков: жители срединных земель уже прознали, что истинных оборотней внесли в список разумных рас. Не слыхали, правда, чтобы правитель им лично рассылал благодарности за обезвреживание государственных преступников. Документ оценил шепелявый местный писарь, который по окончании досмотра восхищенным шепотом изрек: «Не липофый…»

Юной загонщице, которую сам император отметил светлейшей милостью, предоставили роскошную по здешним меркам комнату на втором этаже с видом на лес. Собственно, других видов здесь и не предлагалось, зато было зеркало в полный рост, такое же темное и старое, как его деревянная оправа. Задернув шторы, девушка разделась донага и встала перед зеркалом. Зрелище не впечатляло: худенькая, почти мальчишеская фигура; вместо груди, если сравнить с селянками, пшик один; талию Вилль и ладонями обхватит. «Загонщица» согнула руку в локте и напрягла мышцы. Не удовлетворившись, сделала выпад съертом, обронила его и едва успела добежать до кровати, чтобы уткнуться в подушку. Она боялась перебудить хохотом всю деревню. Если Вилля девушка обозвала цепным белым кроликом, то себя – котенком с сапожной иглой, вышедшим на бой с соседским волкодавом. Но назвался груздем – полезай в кузов, так что выбора нет.

Рассвет выдался тусклым, зябким и сырым, как все рассветы на берегу больших рек. К шести часам солнце слегка подкрасило туман желтизной и, осознав тщетность проделанной работы, плюнуло и убралось за тучу. Зарядил мелкий, нудный дождик, что так любят грибы и терпеть не могут люди. Зорн пожалел девушку и выдал ей свои детские сапоги, а та его расцеловала в обе щеки: светлые замшевые сапожки мочить не хотелось вовсе.

В лесу было сыро и душно, отчего у Алессы мгновенно засвербило в носу, и нижнюю часть лица пришлось упрятать в воротник. Днем, вероятно, дымка все же испарится, и березы да сосенки будут выглядеть приветливей, а покуда вместе с туманом в воздухе повисла угроза. Отчего-то знакомая, но неуловимая для памяти. Чавкая сапогами по прелому рыжему мху, худышка-загонщица шла следом за двумя проводниками, высокими, широкоплечими – об дорогу не убьешь. Забавно.

Ловушка оказалась гораздо ближе, чем Алесса предполагала: глубокая, не менее полутора саженей яма с отвесными стенами и ощерившимся кольями дном. Видно, здорово достала селян карса, коль целая шкура им была не нужна.

– И барашка привязывали, и поросенка, да не жрет. А людей рвет в лоскутья! Людоедка… – Дорот зло цыкнул и отер губы, обрамленные трехдневной черной щетиной.

Девушка внимательно посмотрела на охотника. Красивый, наверняка в роду эльфы из Силль-Миеллона затесались, да и пахнет хорошо: теплом, лесом и зверем одновременно. Последней жертвой карсы стала его младшая сестра. Алесса ободряюще положила руку ему на плечо.

– На рассвете я принесу вам ее уши.

– Уши?! – Брови Зорна вздернулись до корней седых волос.

– Боюсь, голову я просто не дотащу.

Предложенный план был проще некуда: стать наживкой и заманить карсу в ловушку. Да, Лютая не рвет четвероногих, но соперницу на своей территории уж точно не потерпит. Как сказал аватар, Алесса отмечена Зарей, стало быть, повезет. В обмен на избавление от напасти ее перевезут через Силль-Тьерру бесплатно и договорятся с эльфами о провожатом. Уж с ним, как высокомерно заявила знахарка, сама как-нибудь расплатится! Конечно, она здорово трусила, но выказывать страх перед селянами, подсматривающими из-за штор да в приоткрытые двери, не желала.

За день солнце немного подсушило землю, но в вечерних потемках с реки вновь наползла промозглая сырость. Алесса перекинулась в своей комнате и, зажав в зубах узелок с одеждой и съерт, прыгала через лужи, периодически брезгливо отряхивая лапы.

– Погоди!

Услышав окрик, пантера обернулась, и давешний провожатый подбежал к ней, меся лаптями грязь. Остановился, с восхищением разглядывая южную кошку, и опомнился, только когда та оттопырила ухо двумя когтями, демонстрируя сосредоточенное внимание.

– Я… это… ты поосторожнее, вот. И еще… я тебе подарочек мастерю – как вернешься, он и готов будет. Только вернись… Меня Липкой зовут!..