Терри Пратчетт - Вор Времени

— Могу я идти и?…

— Нет.

— Но Гильдия…

— Для Гильдии ты не существуешь.

— Это глупость. Я числюсь в их записях.

— Нет. Мы об этом позаботимся.

— Как? Ты не можешь переписывать историю!

— Поспорим на доллар?

— Куда я влез?

— Мы самое секретное общество, которое ты можешь себе представить.

— Правда? А кто ты?

— Монах Истории.

— Я о таких никогда не слышал.

— Видишь? Вот насколько мы хороши.

И вот насколько они были хороши.

И затем время просто промелькнуло мимо.

И вернулось настоящее.

— Ты в порядке, парень?

Лобзанг открыл глаза. Казалось, будто его руку отвинчивают от туловища. Он посмотрел на нее и увидел на другом конце Лю-Цзы, пластом лежащего на раскачивающемся мосту и вцепившегося в нее.

— Что случилось?

— Я думаю, тебя охватило восхищение, парень. Или головокружение, может быть. Только не смотри вниз.

Внизу, под Лобзангом слышалось гудение, словно там отыскался рой рассерженных пчел. Автоматически он начал поворачивать голову.

— Я сказал, не смотри вниз! Просто расслабься.

Лю-Цзы поднялся на ноги. Он поднял Лобзанга, будто тот был перышком, и поставил на деревянный мост. Монахи наверху бегали по переходам и вопили.

— А сейчас держи глаза закрытыми…и не смотри вниз!.. и я просто переведу тебя на ту сторону. Хорошо?

— Я, э, я вспомнил…там, в городе, когда Сото нашел меня… Я вспомнил… — тихо начал Лобзанг, ковыляя вслед за монахом.

— Этого следовало ожидать, — сказал Лю-Цзы. — В данных обстоятельствах.

— Но, но я вспомнил, что тогда я вспомнил о том, как был здесь. Тебя и Мандалу!

— Как написано в святых текстах: «Происходит многое, о чем мы и не подозреваем, по-моему»? — сказал Лю-Цзы.

— Я еще не дошел до этого, Дворник, — сказал Лобзанг. Он чувствовал, что воздух вокруг становиться холоднее, это означало приближение горного туннеля на другом конце зала.

— К сожалению, в текстах, что есть здесь, ты, скорее всего, этого не найдешь, — сказал Лю-Цзы. — О, ты уже можешь открыть глаза.

Они шли, а Лобзанг продолжал тереть затылок, силясь избавиться от странных мыслей.

А в Зале Мандалы постепенно побледнел и исчез багровый завиток в кружении цвета, что образовался на том месте, куда должен был упасть Лобзанг.

Как гласит Первая Скрижаль Мгновена Вечно Изумленного, когда Мгновен и Дурврун достигли зеленой длины между исполинскими горами, Мгновен сказал:

— Это нужное место. Здесь будет храм, предназначенный для сгибания и разгибания времени. Я вижу это.

— А я нет, учитель, — сказал Дурврун.

Мгновен ответил:

— Прямо здесь.

Он протянул руку и она исчезла в пространстве.

— А, — сказал Дурврун. — Вон там.

Несколько лепестков слетело на голову Мгновена с одного из вишневых деревьев, что росли безо всякого ухода по берегам горных потоков.

— И этот идеальный день будет длиться вечно, — сказал он. — Воздух бодрит, солнце сияет, ручьи несут куски льда. Каждый день в этой долине будет этим совершенным днем.

— Может показаться немного однообразным, учитель, — сказал Дурврун.

— Это потому, что ты не знаешь, как распоряжаться временем, — сказал Мгновен. — Но я научу тебя обращаться с ним так же, как ты обращаешься со своим пальто, носимым, когда необходимо и откинутым, когда ненужно.

— Мне потребуется стирать его? — спросил Дурврун.

Мгновен одарил его долгим взглядом.

— Это была очень глубокая мысль с твоей стороны, Дурврун, или ты просто попытался переиначить метафору довольно глупым образом. Что же это было?

Дурврун уставился на свои ноги. Затем посмотрел на небо. И, наконец, на Мгновена.

— Я думаю, я глуп, учитель.

— Хорошо, — сказал Мгновен. — Весьма удачно, что ты стал моим подмастерьем, потому что если я смогу научить тебя, то смогу научить любого.

Дурврун почувствовал облегчение и поклонился.

— Ты оказываешь мне слишком большую честь, учитель.

— А вот вторая часть моего плана, — сказал Мгновен.

— А, — сказал Дурврун с таким выражением на лице, которое, как он считал, делает его мудрее, хотя, в действительности, оно смотрелось как гримаса человека, вспоминающего болезненный процесс поклона. — План, у которого есть вторая часть всегда хороший план, учитель.

— Найди мне песок всех цветов и ровную скалу. Я покажу тебе способ сделать течение времени видимым.

— Хорошо.

— А вот третья часть моего плана.

— Третья часть, а?

— Я могу научить нескольких одаренных контролировать их время, замедлять и ускорять его, запасать и направлять, как воду в этих реках. Но большинство людей, я страшусь, не смогут сделать этого. Мы должны помочь им. Мы должны создать…приборы, которые будут запасать и высвобождать время, когда потребуется, потому что человечество не может развиваться, когда его тащит подобно листку в ручье. Люди должны быть в состоянии тратить время, терять время и покупать время. Это будет нашей главной целью.

Лицо Дурвруна перекосилось в попытке осознания. Затем он медленно поднял руку.

Мгновен вздохнул.

— Ты собираешься спросить, что случилось с пальто, не так ли? — сказал он.

Дурврун кивнул.

— Забудь о пальто, Дурврун. Пальто не важно. Просто помни, ты чистый лист, на котором я пишу… — Дурврун открыл рот, но Мгновен жестом остановил его.

— Просто еще одна метафора, просто еще одна метафора. А сейчас, пожалуйста, приготовь нам завтрак.

— Метафорически или по-настоящему, учитель?

— И так и так.

Стайка белых птиц внезапно сорвалась деревьев и, покружившись наверху, спустилась в долину.

— Здесь будут голуби, — сказал Мгновен, пока Дурврун поспешно разжигал огонь. — Каждый день здесь будут голуби.

Лю-Цзы оставил послушника в передней. Тех, кто недолюбливал его, могло удивить, что он потратил несколько секунд на то, чтобы разгладить свою робу перед тем, как предстать перед аббатом. Лю-Цзы заботился о людях, не смотря на то, что не заботился о правилах. Он прищипнул свою сигарету и засунул за ухо. Он знал аббата вот уже шестьсот лет и уважал его. А на свете было не так много людей, которых Лю-Цзы уважал. Большинство он просто терпел.